- Я знаю, Саске. Мы убьём последнего дракона. И ты забудешь, - тихо, доверительно. Уголки губ брюнета дёргаются, он весь наполнен предвкушением и выглядит почти счастливым.
- Мы оба забудем, - также тихо, но весело произносит Саске. Подхватывает стоящую кружку с пойлом и салютует ей Наруто. Парню ничего не остаётся, кроме как повторить жест, скопировать улыбку и притворяться довольным предстоящей охотой до конца трапезы.
***
Уснуть у меня не получалось, а на отдых нам осталось чуть больше трёх часов.
Я даже завидовал Наруто, который уснул, едва его голова коснулась подушки.
Поев и решив, что нам пора бы отдохнуть, мы сняли небольшую комнату на втором этаже этой разваливающейся халупы.
Рассохшаяся дверь не замыкалась, поэтому мне пришлось подпереть её стулом, ибо в честности местных я был очень не уверен. И пусть воровать у нас было нечего, но ведь всегда можно перерезать глотки спящим и снять с них то, что можно унести.
Дощатый потолок смотрел на меня угрюмо. Слабая лучина бросала на него рыжие отблески и рождала уродливые длинные тени на стенах.
А что, если свиток не сработает?
Эти тревожные мысли подорвали меня с кровати, заставив пройтись туда-сюда по комнате. Запустив пальцы в волосы, я взъерошил их, устало выдыхая. Свиток сработает. Просто обязан сработать…
Я замер посреди комнаты, уставившись на трепещущий огонёк лучины. Никогда ещё перед битвой меня так сильно не колотила нервная дрожь. Раньше я был спокоен, а сейчас…
Тело требовало действий, требовало хоть чего-нибудь, лишь бы не сидеть в пустом ожидании, прожигая глаза этим огоньком лучины.
Схватив перевязь мечей со спинки стула, я опустился на кровать. Рука прошлась по простым чёрным ножнам: одни длинные для тонкого клинка, а вторые покороче для кинжала.
Не всегда удавалось легко убить тварь. Многие из них оставили на моём теле свои метки, которые теперь уже не пропадут, как и воспоминания.
Я сомневался, что картины из моей головы когда-либо исчезнут полностью.
Меч с тихим шелестом вышел из ножен, и я отложил их на пол, пальцами подтягивая к себе сумку. В небольшом кармашке нашёлся точильный камень. Сжал его в пальцах, бросив взгляд на Наруто. Вряд ли я потревожу его сон: Узумаки мог спать в любых условиях.
Приспособился.
Непрошеная улыбка едва заметно исказила мои губы. Я хотел лучшего не только для себя…
Я хотел, чтобы он тоже забыл тот день и перестал жить местью, как живу я. Это не для него. Слишком светлый, слишком наивный. Эта кочевая жизнь, отметинами ложащаяся не только на теле, но и на совести, не для него…
Точильный камень медленно проскользил по клинку, рождая тихий шипящий звук.
Когда мы с Наруто наткнулись на первого из драконов, он застыл, поражённый размером гадины. Я бы тоже испугался. Да любой бы пришёл в ужас, увидев ровные ряды зубов и горящие пламенем Бездны глаза твари.
Я бы испугался, если бы не знал, что вот-вот дракон свернёт шею мне, а потом возьмётся за моего впавшего в ступор спутника. Выбирать всегда было легко, когда на кону стояла жизнь. Всегда предпочтёшь свою или…
Клинок сверкнул голубоватым отсветом.
- Всё будет хорошо, - едва слышно пробормотал я, вновь проводя камнем по лезвию. - Мы справимся.
***
Я обещал вздремнуть перед призывом последнего дракона… Хах… Ирония. Я всегда знал, что этот день когда-нибудь наступит. Я не ждал его, но…
Глядя в глаза моего человека, я понимал, что не посмею украсть и разорвать в клочья свиток. А вспоминая золотистый отблеск ещё не выросшей чешуи на детских руках, я осознавал, что не смогу сбежать. Если Саске прав, и старик не соврал, то дракон будет призван. И им окажусь или я, или тот мальчишка. Тот, кто будет ближе всего к призывателю. Чёртова ведьма, что рассказала Саске о последнем драконе, оказалась всего-навсего простой гадалкой. И была права лишь отчасти. Ведь я не последний дракон, есть как минимум ещё один: маленький, пока что считающий себя человеком.
Я вспомнил неудачливого воришку и чуть не содрогнулся. Золотая чешуя вот-вот прорастёт на его руках. Такая же, как когда-то была у меня… В этот момент ему придётся решить: быть могущественным ящером или же остаться человеком.
Я слышу, как Саске ворочается на кровати. Он знает, что нужно, необходимо отдохнуть, но собственный разум его подводит. Он слишком возбуждён, чтобы уснуть. А я дышу ровно и рука, подложенная под голову, не дрожит. Я знаю, не открывая глаз, когда он смотрит на меня. И могу предположить, о чём он думает. Саске вскакивает с кровати, и я почти вижу его очерченную светом, пробивающимся сквозь завешенное окно, фигуру. Вижу даже кружащиеся пылинки, в медленном танце опускающиеся на его напряжённые плечи, но мои веки закрыты.
Я мог бы сбежать. Знаю, свиток достал бы меня из-под земли, где бы я ни спрятался. Но я хочу убежать не для того, чтобы скрыться и избежать такой судьбы, что выбрала для меня жизнь. Я не хотел бы обратиться в ненавистную ему тварь прямо у него на глазах. Пусть лучше бы он считал меня трусом, пусть думал бы, что я испугался боя с чудовищем. Пусть лучше… Всё, что угодно, кроме зрелища привычных глаз, где дружба сменяется ледяной ненавистью. Но я не могу теперь уйти. Не могу оставить ему на растерзание ребёнка. Ведь мой человек не остановится, встретив дракона, в каком бы облике тот ни предстал. Даже, если это будет облик лучшего друга.
Я услышал, как Саске, взяв точильный камень, начал затачивать и без того острейший клинок.
Прояви я малодушие, и мальчишка умрёт страшной смертью…
Молись, малыш. Молись, чтобы тот, кто тебя растит, никогда не позволил тебе узнать, что ты – дракон. Молись, чтобы твоя чешуя не сверкнула на солнце в неурочный час, и чтобы её блеск никогда не привлёк чёрного взгляда. Я, защищу тебя один единственный раз. А дальше… Молись, маленький дракон.
***
Холодные лапы вечерних сумерек заползали под одежду и тесно жались к телу, желая выпить остатки тепла. Небо превратилось в чистую синь, с разбрызганными в ней чернильными каплями облаков. Разрастаясь, эти кляксы закрывали собой небосвод. Ночь надвигалась с неукротимостью летящего лезвия гильотины. Уже не успеешь убрать голову, не сможешь увернуться, и вот-вот глаза закроет непроницаемая чёрная пелена. Вуаль очередной ночи, украшенная яркими всполохами звёзд.
Лёгкая фата очередной смерти.
Высокая трава расступалась под ногами с тихим шорохом, в воздух взлетал терпкий полевой запах: полынь и мята. Горечь и свежесть.
Деревня осталась далеко позади и, повернувшись, Саске мог видеть её, раскинувшуюся в небольшой низине. Отсюда каменные дома казались крошечными, улицы - извилистыми венами на натруженных руках старика, рыжие всполохи факелов - настороженными и злыми глазами ночных хищников.
Предвкушение зависло в воздухе, оседая на губы горькой полынной росой.
- Как думаешь, - тихо спросил Саске. - Отсюда до деревни не достанет?