По сравнению с Элис Тирни, Нейби волновался много больше, и Эллери тотчас же понял почему. Элис Тирни была порядочной женщиной из хорошей брайтсвиллской семьи. А порядочные женщины из хороших семей, как правило, не влезают в чужие дома темной ночью (как и в других маленьких городках, начальник полиции защищал интересы средних слоев населения). Впрочем, Элис тоже была неспокойна. Ее обычно бесцветные глаза сейчас ярко блестели, и блеск их казался враждебным.
— Садитесь, Элис,— произнес Эллери.— И не могли бы мы побеседовать так, чтобы при этом вы не взирали на нас столь ненавидяще? Зачем вы забрались в дом к Бенедикту и что там искали?
— Разве Нейби ничего вам не объяснил?
— Мы только сейчас приехали. Садитесь же, Элис.
Она фыркнула, вздернула подбородок и села на предложенный стул.
— Очевидно, вы уже знаете о торжественном обещании Джонни подарить мне его поместье. Я сообщала об этом Элу Маршу.
— Да, Марш говорил... — ответил инспектор.
— А он говорил, что буквально поднял меня на смех?
— Мисс Тирни,— заметил Квин-старший,— неужели вы полагали, что такой опытный адвокат, как Эл Марш, серьезно воспримет подобные слова, если под ними нет никаких доказательств?
— Не хочу с вами спорить, инспектор Квин. И вообще спорить не собираюсь. Но я просто уверена, что доказательства такие существуют.
— И как же они выглядят?
— Наверное, это какая-нибудь записка или более солидный документ с подписью Джонни. Он сам мне признался, что, когда мы были женаты, наши отношения складывались гораздо лучше, чем отношения его с Марсией и Одри. И я, право, нс понимаю, почему он решил со мной развестись. Заботливость мою ценил, ведь я так ухаживала за ним после автомобильной аварии. Постоянно твердил, что оставит мне в наследство имение в Брайтсвилле. Естественно, я ждала, что он упомянет об этом в завещании. Но — увы! Потому я и убеждена, что свою волю он зафиксировал в какой-нибудь другой, оставшейся незамеченной бумаге. Ну, конечно, я знала, что просто так мне никто не поверит, хотя и сообщила обо всем Элу Маршу. Вот и получается, что в особняке я пыталась найти эту бумагу...
По мере того как она говорила, голос ее все повышался и повышался.
И Эллери внезапно понял, что Элис Тирни не такой уж бескорыстный ангел, каким он до сих пор ее представлял. Люди, годами подавляющие в себе дурные наклонности, рано или поздно под влиянием обстоятельств все же дадут им выход. Элис сейчас находилась именно в таком состоянии.
— Мы же все там обшарили,— устало заметил Нейби.— Вы не сможете отыскать в доме ничего нового, мисс Тирни.
— А как насчет коттеджа для гостей? — спросил Эллери.— Может, Бенедикт что-нибудь в нем припрятал?
Нейби покачал головой.
— Коттедж мы с Барлоу тоже обыскали. Сегодня утром. Там пусто.
— А если бы нечто подобно обнаружилось в бумагах Марша,— высказал предположение инспектор Квин,— он бы наверняка нам сообщил.
— А что, это идея... Инспектор, может, вы у него спросите? — Глаза у Нейби заблестели.
Инспектор позвонил Маршу домой. Судя по голосам и музыке, доносившимся из трубки, там веселились на всю катушку. По выражению лица инспектора Эллери понял, что Марш отнюдь не обрадовался его звонку. Мрачнее тучи Квин-старший отошел от телефона.
— Говорит, что таких вещей у него нет, иначе бы, мол, давно нас информировал. По его кислому тону было ясно, что позвонил я не вовремя. Голос такой, словно ему оскорбление нанесли.
— Не похоже на Марша,— заметил Эллери.— Может, он в кого-нибудь влюбился?
— Значит, с девицей развлекается,— горько произнесла Элис.— Вообще-то Эл — честнейший человек, чудесный парень. Он бы никогда своих обещаний не позабыл.
— Забыть — это как раз нужное нам слово, мисс Тирни,— сказал Нейби.— Так я и сделаю. Почему бы вам тоже не последовать моему примеру и не отправиться домой? Я вас ни в чем не обвиняю, все в полном порядке.— Он поднялся.— Вы на машине, или распорядиться, чтобы вас подвезли?
— Спасибо, сама доберусь.
Как только она ушла, инспектор констатировал:
— Ну вот, опять все впустую.
— Похоже,— заметил Нейби.— Я прошу у господ извинения за напрасное беспокойство.
— Да я не о том. Вам не кажется, Нейби, что мы постоянно идем по ложному следу?
— Просто я хотел, чтобы вы сами с ней поговорили.
— Все верно, не переживайте. Если бы наша работа в каждом случае заканчивалась стопроцентной победой, какая была бы радость от нее?
— Великолепно сказано! — улыбнулся Нейби.
Они пожали друг другу руки и расстались.
Было уже слишком поздно, чтобы возвращаться в Бостон и Нью-Йорк, поэтому Квины, прогулявшись по пустынному ночному скверу, остановились, наконец, в гостинице «Доллис». Купили в ларьке зубные щетки и пасту, приняли душ и отправились в ресторан. Сидело там человек шесть, не больше. Единственное коронное блюдо этого заведения, которое, по мнению Эллери, имело смысл заказывать, было уже вычеркнуто, и им пришлось удовольствоваться двумя пережаренными бифштексами, оказавшими упорное сопротивление зубам инспектора.
В номер они вернулись слегка подавленными. И только принялись в полном молчании стягивать ботинки, как внезапно заголосил телефон.
— Давай-ка отгадаем, кто нам может сюда звонить? предложил Эллери.— Только Нейби. По-моему, больше некому.— И снял трубку.
Это действительно был Нейби.
— Если вы уже успели раздеться, одевайтесь снова. А если еще одеты, ждите меня. Я заеду за вами ровно через три минуты.
— В чем дело, Анс?
— Элис Тирни опять активизировалась. Барлоу видел, как она проскользнула на участок Бенедикта.
— Вы знаете, чем занимается эта сумасшедшая? — спросил молодой сыщик, встретивший их возле дома. До этого он прятался в кустах рододендрона.— Пытается проникнуть в... как его... мавзолей, где покоится Бенедикт. Я бы ее задержал, шеф, но вы приказали ничего не предпринимать до вашего приезда.
— В мавзолей? — переспросил Эллери, и все помчались в сторону усыпальницы. Впереди бежал Барлоу, освещая путь фонариком.
Небо было обложено тучами, и сцена напоминала эпизод из «Грозового перевала».
А Элис к тому времени уже успела вскрыть дверь с помощью кусачек и теперь в свете керосиновой лампы тщилась сдвинуть крышку бронзового гроба. Нейби и Эллери пришлось приложить немало усилий, чтобы оттянуть ее прочь. Даже инспектор пришел к ним на “помощь.
— Элис, поймите, наконец, что такие поступки недопустимы,— тяжело дыша, проговорил Эллери.— Будьте паинькой и успокойтесь. Сейчас мы выйдем отсюда и все обсудим.
— Оставьте меня! — прошипела она.— Я знаю свои права! Он мне обещал! Бумага наверняка лежит в гробу. Где же еще...
Лицо ее застыло, словно маска, в глазах уже не было почти ничего человеческого.
Барлоу снял свое синее пальто, и Элис завернули в него, словно в смирительную рубашку, завязав рукава на спине.
Мисс Тирни подняли и понесли на вершину холма, затем — вниз, на поляну, и потом — к дежурной полицейской машине. Начальник полиции вызвал из Брайтсвилла санитаров, и теперь все ждали их приезда. Элис приходилось держать, не отпуская ни на минуту.
Поговорить им так и не удалось: Элис кричала не переставая.
Прошел май, а ничего важного так и не случилось.
Поиски таинственной Лауры с каждым днем становились все более вялыми и, наконец, совсем прекратились. Кем бы ни была загадочная дама из завещания Джонни, она либо тоже скончалась, либо решила не связываться с делом об убийстве.
— Это доказывает, что Джонни так и не успел на ней жениться,— сказал Эллери.— Как мы и предполагали. Ведь даже заявив о себе, она ничего не поимеет, кроме всеобщего и наверняка не нужного ей внимания.
— А если предположить... — начал инспектор Квин и замолчал.
— Ну что же ты, отец?
— Ничего. Просто иногда в голову приходят дикие мысли.