Янтарный посмотрел печально, словно сожалея об упущенной выгоде — ведь обсуждаемую энергию он в итоге прощёлкал.
— Она подстраивается. Лично я очень люблю монеты, слитки, камушки всякие блестящие. А тем, кто находился в святилище, было всё равно.
Сделав ну очень глубокий вдох, я решила, что хватит. Раз Хранитель подтверждает, что кшэрр мёртв, то тему объявляю закрытой. Достаточно с меня клыкастых полудохлых кошек. Вокруг и других монстров полно.
— Августа, так я прощён? — вновь позвал дух.
— Почти.
Собеседнику ответ не понравился. У дракончика, видимо, намечался новый рейд за монетами, и требовалась пара рук, способных держать ведро.
Хранитель попытался заныть, но настроения терпеть ещё и нытьё, у меня не было.
— Просто не торопи меня, — попросила спокойно.
Подумала и добавила:
— Кстати, можешь оказать услугу? Ещё в первый день в наши комнаты каким-то образом проникли пятикурсники. Мы так и не поняли, как парни это сделали. Поможешь разобраться и закрыть проход?
Янтарчик с готовностью кивнул.
— А насчёт вора, который увёл у вас почтовые шкатулки? — выдержав паузу, уточнил он.
Я ожидаемо встрепенулась.
— Ты знаешь кто это?
— Ну… знаю, что не ты, — в голосе дракончика прозвучали этакие интригующие нотки.
Решил воспользоваться моим интересом и подцепить на крючок? Вместо того, чтобы просто сказать, как настоящий друг, которым он вроде пытается быть?
Нет уж. Никаких манипуляций и никакой торговли!
— Благодарю. Очень приятно, что хоть ты в меня веришь, — и я закрыла рот, превращаясь в образцового караульного.
Янтарчик сначала не понял. Хлопнул выпуклыми глазами, уставился недоумённо, но я молчала и менять своё решение не собиралась.
Когда Хранитель понял, что аукцион отменяется, шумно вздохнул и, вежливо попрощавшись, исчез в золотистом тумане.
Отлично. Вот и поговорили. Надеюсь, это последний дракон, который жаждет моего внимания?
Оказалось, нет…
Глава 2
Не успел золотистый туман развеяться, как рядом прозвучало:
— Ага! Отлично!
Я вздрогнула от неожиданности и всё-таки встала ровнее, хотя входящий в зал мужчина опасности не представлял.
Впрочем, при желании он наверняка мог быть не менее мерзким, чем лорд директор, но я не сталкивалась, поэтому верила в хорошее. И да, вопреки уставу, я всё-таки улыбнулась!
— Вольно, кадет. ка, — буркнул идущий к тумбочке Форгин.
А подойдя ближе добавил:
— Ну что? Стоишь?
Странный вопрос, но я уже начала привыкать к некоторому отсутствию логики в армии.
— Стою, — ответила с предельной серьёзностью.
— Отлично. Пойдём со мной.
Я не поняла. Уставилась на преподавателя по Политической подготовке, а тот…
— У тебя персональное задание. Поступаешь в моё личное распоряжение на ближайшее время.
Со старшими, конечно, не спорят, но, учитывая откровенную предвзятость директора, я уточнила:
— Лорд Эрвин знает?
Ответ был в духе упомянутого лорда:
— Разговорчики! — И уже мягче: — Давай, дуй за мной.
«Дуть» пришлось недалеко. Мы вошли в столовую, которую я и охраняла, а оттуда прошли в кухню. Последняя была просторной, идеально чистой и в меру душной. Как раз сейчас готовили ужин, над двумя из восьми огромных плит поднимался густой пар.
Этот пар уносило в не менее огромные вытяжки, висевшие ровно над плитами, и я едва не споткнулась, осознав кулинарные масштабы.
Лишь после этого заметила двух поваров-мужчин в высоких колпаках и нескольких дежурящих на кухне «птенцов».
К моему появлению все отнеслись с любопытством, но Форгин объяснять и не думал. Он увлёк меня в самый дальний, отгороженный фрагментом стены угол помещения и кивнул на другую, вполне обычную плиту.
— И? — опять-таки не поняла я.
Вместо ответа прозвучало:
— Вот скажи, Августа, неужели я такой плохой преподаватель? Может обижал тебя, притеснял, заставлял ходить в несправедливые наряды?
Я уставилась непонимающе.
— Или я похож на идиота, которому можно подсунуть заклятую подружку? Думала я не пойму, что Миоль не умеет готовить? Да у неё на лице написано, что руки не из плеч!
Хотелось сохранить спокойствие, но я всё же смутилась. То есть Миоль освободили от готовки вовсе не потому, что Форгин был занят розыском Эрвина и кадетки? А потому, что препод не рискнул?
— Да она не…
— Не отпирайся! — перебил толстяк. — И запомни раз и навсегда, уж кому, а мне врать не стоит. Я ведь добрый и хороший, Августа! Особенно если не злить.