Он указал рукой на Белуара.
- Вот типичный пример. В какой-то момент приступ жадности заставляет дракона грабить. Ему кажется, что его золота мало! И нужно еще! И только усилие воли, - произнес Альвер.
- И жена! – вставила старушка.
- … усилия воли и жена мешают ему заняться грабежами и разбоем! – заметил Альвер, пока Белуар вздыхал. Ему, видимо, очень хотелось на разбой. Но жена не разрешала.
-Я бы не стал исключать жадность! Драконья Жадность сейчас неумолимо молодеет! – глубокомысленно добавил дедушка Белуар. – Она видела что-то, что ее поразило? Что-то, что красивей, чем у нее? И того, чего она не может получить?
Я задумалась. Платье? Как у Энны Честимир? Но я пошила лучше! Наше еще и сверкает! Так что платье отметаем! Украшения? Да нет, вроде… У нее этой бижутерии мешки!
- Нет, - твердо ответила я, глядя на задумчивого старика и его супругу. – Видимо, не жадность! Дальше!
- Драконья скорбь! – произнес Альвер, пока я сидела на диване и гладила руку Златы. Пальчики были теплые. Сама ладошка была теплой. Но не шевелилась, словно кукольная. – Болезнь возникает, когда дракон пережил страшную потерю! Потерял кого-то из близких… Ребенка, супругу…
- Отца! – вставил Белуар, делая странные движения глазами, которые Альвер даже не заметил.
- … Иногда драконью скорбь вызывают воспоминания! - продолжил Альвер. - Сейчас у ректора приступ драконьей скорби. Драконы в этот момент полностью оборачиваются и не могу принять человеческий облик. Состояние может длиться неделями. В запущенных случаях растягивается на годы. В такие моменты дракон ищет уединенное место. Злата никого не теряла?
- Нет! – отрицательно замотала я головой. – Все на месте. Даже кот! Где он? Где он! А! Вот он!
- Как странно, - произнес Альвер.
- Ты говорил, что есть еще болезни! – вцепилась я, не зная, что будет лучше, укрыть Злату одеялом или не укрывать! Я действительно мало знала про драконов, и радовалась, что корь, ветрянка, бесконечные простуды и бронхиты – все прошло мимо нас.
- Драконий кашель и насморк! – продолжал Альвер. – Это то, что описано у вас в балладах. Летел дракон, дышал огнем, уничтожая все на своем пути!
- Погоди, ты хочешь сказать, что это был просто насморк? – обалдела я. – Минус три деревни – это дракон просто случайно чихнул, а ему снизу «Шоб ты сдох!».
- Ну да?! Зачем дракону жечь деревни? – удивился Альвер. – Исключительно из зловредности?
- Ну, некоторые мои предки, с тобой не согласились бы! – добавил с кресла Белуар. – Поэтому для драконов с насморком и кашлем ввели карантин. Кашляешь, чихаешь, - сиди в замке. Это бывает у маленьких драконов перед самым первый оборотом. И взрослых, кто давно не оборачивался. Помнится, я, так получилось, лет сорок не оборачивался. Ни к чему было! А потом как обернулся, как расчихался…
- Да! Она вчера чихала! Кашляла! – почти обрадовалась я. По симптомам почти подходило. – Все тут обкашляла… Как чихнет, так из нее струя пламени!
- Да, но при драконьем насморке не лежат вот так вот! – вставил Белуар. – Что-то здесь не то!
- А при какой болезни лежат? – насторожилась я, глядя на драконий консилиум.
- О, тебе это не грозит! – заметил Альвер.
- Ты сам недавно сказал, что я мало интересуюсь драконами! Вот я и спрашиваю! – настаивала я, перебирая детские пальчики.
- Дети драконов все чаще рождаются в человеческом облике. Раньше все было наоборот. Рождался дракон, а его учили принимать человеческий облик. Ну еще бы, живя с мамой и папой в просторной пещере нет необходимости быть маленьким, - произнес Альвер с усмешкой. – И сейчас, если дракон рождается драконом, или большую часть времени проводит именно в драконьем обличии, родители просят у слуг небольшую комнатку. И сажают его туда. Чтобы дракон почувствовал себя некомфортно и принял облик человека. Маленькое помещение – маленькая форма! Но тебе –то с таким замком в двадцать семь этажей, такое точно не грозит. Значит, причина в чем-то другом! И я не могу помочь. Не может такого быть, чтобы в таком огромном замке, как твой, дракону мало места!
Маленькое помещение – маленькая форма… Я задумалась. Они же не знают, что из всего замка нам принадлежит комната с санузлом.
- А чем это чревато? – спросила я, обеспокоенно глядя на Злату. Кажется, я догадываюсь, в чем причина. И все-таки потолки у нас низковаты… О! А я еще вчера сделала ей ее любимую палатку! В детстве она часто в ней играла. Но я же не знала, что нельзя было…. А! Альвер был прав! Что человеку хорошо, дракону - вот!
- Последствия маленьких пещер очень страшные! – произнес Белуар. – Во –первых, бедняжка вынужден будет всеми силами сдерживать трансформацию. От этого ломаются кости…
О, ужас!
- … деформируются суставы…
О, мамочки! Мне только драконьего сколиоза не хватало!
- … но самое страшное, что ребенок испытывает сильнейшую в жизни боль! – закончил старик. – Боль настолько сильная, что они впадают в похожее состояние и перестают шевелиться. Они не могут даже разговаривать. Если они хоть на секунду потеряют контроль над собой, то оборот неизбежен, - закончил Белуар, листая книгу. – Милая, скажи слугам, чтобы и сегодняшний день обвели в календаре! Сегодня еще одна книга пригодилась! «Драконьи болезни и особенности их лечения».
- Итого – все, - отрезал Альвер. – Поэтому, я не знаю, чем тебе помочь!
А не может ли быть такого, что Злате действительно мало места? А что если это – правда? И Злата не может обернуться. И прямо сейчас, когда мама гладит ее, ребенок испытывает страшную боль?
- А драконы большими оборачиваются? – спросила я, делая вид, что праздно интересуюсь. – Если как Вивернель, то это вполне себе…
- Вивернель – виверна. Они меньше драконов. Меньше, но длиннее. К тому же, они ядовиты. И рукокрылые. К тому же Вивернель - мальчик, – произнес Альвер, сглотнув. Он с обидой в голосе добавил. – Мы меньше, чем девочка…На заднем плане я слышала приглушенные голоса.
- Несите книгу! – торжественно объявил Белуар, сидя в короне в кресле. Он повелевал, размахивая золотым кубком.
Слуги забегали, а я с тревогой, поджимающей горло, посмотрела на Злату. Что же делать?
- Вот! – произнесла служанка, подавая Белуару рассохшийся опус, чье место или в музее, или на помойке.
- Проклятые мыши прошлой эпохи! - возмутился Белуар, откидывая изгрызенную почти на половину обложку. – Запишите! Пригодилась еще одна книга! Так, тут написано, что перед оборотом, дракон как никогда чувствует пространство. И пространство рассчитывается по размаху крыльев. Если дракон чувствует, что не сможет взмахнуть крыльями, то оборот начинает сдерживаться.
Сдерживает оборот? Хорошо! Где я возьму огромное помещение, стадион или актовый зал, чтобы Злата смогла «почувствовать пространство»? Где можно арендовать пещеру на время оборота? Так, я видела объявление. На объездной сдаются ангары под картошку. А у нас под дракошку… Да, но как она будет летать? А если она захочет взлететь?
- Может, она просто впала в уныние? – предположил Белуар, шурша книгой. – Быть может, нужно попробовать ее расшевелить. Что она любит больше всего?
- А-а-а-а…. Любит больше всего? Пуговицы! Пирожные с миндальной посыпкой… Сырые пельмени… Мультфильм про маленьких фей… Что-то сверкающее…. – перечисляла я, загибая пальцы.
- Пуговицы… - сполз по креслу Белуар. – Пуговицы!
- Так! – перебил Альвер, заслоняя Белуара. «Спокойно, Белуар, спокойно! Сейчас мы выпьем чаю, спросим, кто благословил торговца… Тише, Белуар, тише!».
- Почему ты мне не сказал? - возмутился Белуар. – Ты ведь знал!
- Я? – поднял бровь Альвер, глядя на старика в полоборота. – Я был очень зол, поэтому не обратил внимания. Извини.
- Хватит ругаться! – вспылила я. – Что-что-что там нужно?! Пуговицы? Пельмени? Пирожные!
- Так, пуговицы мы с моим, как выяснилось, не до конца другом, Альвером, берем на себя! – кивнул Белуар. – Что такое «пель-мен- нии», я не знаю, поэтому вам придется самой позаботиться.