Чэннон, — нежно прошептал он, — пытаясь разбудить ее. — Я должен кое-что у тебя спросить.
— Хмм? — промурчала она во сне.
— Я не могу перенести тебя из твоего времени без твоего согласия. Мне нужно, чтобы ты отправилась со мной. Ты согласна?
Она моргнула, открывая глаза и, хмурясь спросонья, поглядела на него.
— Куда ты собираешься меня взять?
— Я хочу, чтобы ты отправилась ко мне домой.
Она улыбнулась, словно ангел и вздохнула.
— Конечно.
Себастьян сжал руки вокруг нее, когда девушка опять заснула. Она сказала да. Его затопила радость. Может быть он, наконец, искупил свои грехи. Может на этот раз, у него будет возможность получить временную отсрочку от мучений прошлого.
Прижимая Чэннон к себе, Себастьян пристально вглядывался в окно, ожидая первых рассветных лучей, чтобы перенестись из ее действительности, в мир, лежащий за границами самых диких ее фантазий.
Чэннон почувствовала странное подергивание в животе, переходящее в ужасную тошноту. Что за чертовщина?
Она открыла глаза и увидела Себастьяна, смотрящего на нее. На нем была интригующая маска из черных и красных перьев, еще сильнее выделяющая золото его глаз. Покрывая лишь его лоб и левую часть лица с татуировкой, она напомнила ей о Призраке Оперы. Она никогда не считала маски сексуальными, но на нем, м-м-м, детка. Он был одет в еще более возбуждающие доспехи черной кожи поверх кольчужной рубашки — кожаные доспехи, покрытые серебряными кольцами и заклепками, через которые сверху донизу проходила шнуровка. Концы ее были не стянуты, оставляя соблазнительную щель, сквозь которую проглядывала его загорелая кожа. Ням-ням.
Улыбаясь, она собралась что-то сказать, пока не поняла, что сидит на спине коня. Очень, очень большого коня. Что еще интереснее, она была одета в темно-зеленое платье с широкими рукавами, струящееся вокруг нее как наряд сказочной принцессы.
— Отлично, — выдохнула она, проводя рукой по замысловатой золотой вышивке на рукаве. — Это сон. Я согласна на сон, где я буду спящей принцессой или что-нибудь еще в этом роде.
— Это не сон, — сказал он тихо.
Чэннон нервно рассмеялась, приподнимаясь на его колене и оглядываясь вокруг. Солнце было высоко, как если бы день был в самом разгаре, и они ехали по старой проселочной дороге, которая вела прямо к густому выглядевшему доисторическим лесу.
Что-то было не так. Она чувствовала это сердцем и видела по его напряженному телу и осторожному взгляду. Он что-то скрывал.
— Где мы?
— «Где», — медленно сказал он, избегая встречаться с ней глазами, — и близко не так интересно, как «когда».
— Прости?
Она увидела эмоции, промелькнувшие в его глазах, и самой странной из них была мимолетная паника, как будто ответ на ее вопрос заставлял его нервничать.
— Ты помнишь, прошлой ночью я попросил разрешения взять тебя домой, и ты сказала «конечно»?
Чэннон нахмурилась:
— Смутно.
— Так вот, милая, я дома.
У нее заболела голова. О чем он говорил?
— Дом? Где?
Он прочистил горло и все еще боялся глядеть на нее. Этот мужчина определенно что-то скрывал. Но почему?
— Ты говорила, что любишь исследования, так? — спросил он.
Ее внутренности сжались еще сильнее.
— Да.
— Тогда считай это уникальной исследовательской кампанией.
— Что это значит?
Его челюсти напряглись.
— Разве ты никогда не мечтала попасть в Англо-Саксонию и выяснить, какой она действительно была до Норманнского завоевания.
— Конечно.
— Ну вот, твое желание исполнилось. — Он взглянул на нее и одарил неискренней улыбкой.
Так, этот парень не был Робином Уильямсом[3], и, если только она не забыла чего-то очень важного о прошлой ночи, она не вызывала его из бутылки. Если он не был джинном…
Она нервно рассмеялась:
— О чем ты говоришь?
— Мы в Англии. Или, скорее, мы там, где вскоре появится Англия. Сейчас это королевство называется Линдси.
Чэннон замерла. Она знала все об этом средневековом Саксонском королевстве и это…это было не возможно. Она ну никак не могла быть там.
— Ты опять подшучиваешь надо мной, ведь так?
Он отрицательно покачал головой.
Чэннон потерла лоб рукой, пытаясь разобраться во всем этом.
— Так, ты накачал меня клофелином. Великолепно. Ты понимаешь, что как только я приду в себя, я вызову копов.
— Ну, до появления копов, которых можно будет вызвать, пройдет еще лет девятьсот, и еще около столетия до того, как появиться первый телефон. Но я согласен подождать, если хочешь.
Чэннон зажмурилась, пытаясь думать, несмотря на пульсирующую головную боль.
— Так ты хочешь сказать, что я не сплю и не нахожусь под действием наркотиков.
— Верно, по обоим пунктам.
— Но мы в Англо-Саксонии?
Он кивнул.
— И ты — охотник на драконов?
— О, так эту часть ты помнишь.
— Да, — сказала она рассудительно, но с каждым словом, произнесенным после, ее голос превращался в тихую истерику.
— Чего я не помню, так это как, черт побери, я тут оказалась, — заорала она, вспугнув несколько птиц.
Себастьян моргнул. Она уставилась на него.
— Ты сказал, что голоса Рода Серлинга за кадром не будет, и вот она я, в центре эпизода Сумрачной зоны. О, и, дай-ка мне догадаться, она называется «Ночь абсолютного кретинизма»!
— Все не так плохо, — сказал Себастьян, пытаясь придумать, как лучше объяснить ей все. Он не винил ее за злость. Вообще-то, она восприняла все гораздо лучше, чем он осмеливался мечтать.
— Я знаю, что все это нелегко.
— Нелегко? Я даже не знаю, с чего начать. Я сделала что-то, чего раньше никогда не делала, и вот, я просыпаюсь, и ты говоришь, что предположительно перенес меня в прошлое. Я не уверена, что я нахожусь в своем уме, и у меня нет галлюцинаций. Почему я здесь?
— Я…— Себастьян не был уверен, как лучше ответить. Сказать правду он не мог. Чэннон, я практически похитил тебя, потому что ты моя пара, и я не хочу оставаться в одиночестве следующие триста-четыреста лет своей жизни. Нет, это определенно не то, что мужчина может сказать женщине на первом свидании. Ему нужно было соблазнить ее. Быстро. И завоевать, чтобы она сама захотела остаться с ним. Лучше всего еще до того, как дракон сожрет одного из них.
— Слушай, почему бы тебе не отнестись к этому, как к грандиозному приключению. Вместо того, чтобы читать об истории, которой ты учишь других, ты можешь пожить в ней пару недель.
— Ты что — Дисней Уорлд? — спросила она. — Я не могу оставаться тут несколько недель. У меня есть своя жизнь в двадцать первом веке. Меня уволят с работы. Я потеряю машину и квартиру. О боже, кто заберет мои вещи из стирки.
— Если ты останешься со мной, таких проблем не будет. Тебе никогда не придется волноваться об этом снова.
Чэннон в ужасе посмотрела на него. О, Боже, пусть это будет какой-нибудь ужасный кошмар. Ей нужно проснуться. Это не может быть правдой.
— Нет, — ответила она, — ты прав. Мне не нужно беспокоиться об этом в Англо — Саксонии. Мне нужно волноваться только о недостатке гигиены, отсутствии водопровода, нашествии викингов, сожжении на столбе, нехватке современных удобств и ужасных болезнях без антибиотиков. Господи, я даже не смогу достать тут Мидол[4]. Не говоря уже о том, что я не узнаю, что будет в «Баффи» на следующей неделе.
Себастьян испустил долгий терпеливый вздох и одарил ее извиняющимся взглядом, который подавил большую часть ее гнева.
— Гляди, — тихо сказал он, — давай заключим сделку. Проведи со мной пару недель и, если, ты действительно не сможешь этого выносить, я верну тебя домой, так близко ко времени твоего исчезновения, как только смогу. Хорошо?
Чэннон все еще пыталась ухватить суть происходящего.
4
МИДОЛ - противоревматические, противоподагрические, анальгезирующие и жаропонижающие средства. Производное аспирина и аскорбиновой кислоты.