- Я с тобой! – не раздумывая выпалил Влад. – Кто-то должен остановить его. И если не мы, то кто?
Артем с благодарностью взглянул на товарища и скрылся в комнате.
- Хочу познакомить тебя с Грамом.
Артем вернулся с мечом в руке. Он совсем не походил под данное ранее описание, напротив, меч казался живым, льдистым, хладномерцающим, и совершенно безжалостным. Артем и сам выглядел героем былого, когда люди творили деяния во славу богов, а после этого, тем же самым богам, бросали вызов.
Наверное, чтобы не допустить ни малейших сомнений в подлинности легендарного оружия, а может быть и потому, что заиграла кровь, Артем без слов подошел к журнальному столику, и как дед прежде, развалил его на части взмахом меча.
- Теперь ты веришь?
***
Вокруг была темнота. Интересно, ослеп он, или вокруг действительно так темно. Ни рук, ни ног не чувствовалось. Лишь головокружение, тошнота и глухие удары в висках. Постепенно впереди обозначилась узкая полоска света. Не ослеп, уже ладно! Но какой дрянью его укололи? И где он теперь? То, что он больше не в больничном доме, это ясно. Он попытался протереть глаза, но, оказалось, руки крепко пристегнуты к стене металлическими браслетами. Значит, камера! Неужели, игры закончились?!
- Эй! – хотел крикнул он. Но вместо этого из глотки вырвались хрипящие гортанные звуки. Он напряг голосовые связки, сглотнул, и повторил попытку.
- Эй!
На этот раз получилось. Загорелся свет, и Георгию удалось оглядеть свои новые апартаменты. Небогато. Комната четыре на четыре. Серые бетонные стены, и тусклая лампочка Ильича на потолке. В прошлых покоях ему нравилось значительно больше. Несмотря на мельтешение доктора.
С железным скрипом отворилась дверь. Солдату, что тянул за ее ручку, пришлось поднапрячь мускулы, толщина ее составляла не менее пятнадцати сантиметров. Какое-то бомбоубежище!
В камеру вошел Готтард. Он не стал подходить близко, остановившись почти у двери.
- Надеюсь, вы не обижаетесь на нас за это? – Готтард кивком указал на оковы. Говорил он теперь сам, на русском языке, с сильнейшим акцентом, но все-таки без посредства переводчика. Снизошел, стало быть. – Мы вынуждены предпринять такие меры, исходя из того, что вы сотворили с доктором Вернером. И, вдобавок, чуть не разрушили госпиталь.
- Что? – голос Георгия был все еще хрипл, и слова с трудом спрыгивали с языка. – Что я с ним сотворил? Он уколол меня чем-то.
- Да, уколол, – оберштурмбаннфюрер не стал отпираться. – Но, поверьте, это была его собственная инициатива. Он имел строжайший запрет на апробирования своих медикаментов на вас. Но нарушил указания, за что уже расплатился жизнью.
- Я убил его?
- Это мягкое слово для того, чтобы описать что вы с ним сделали. Его пришлось хоронить в закрытом гробу. За убийство офицера СС вас следовало бы моментально расстрелять, независимо от того, насколько вы правы. Однако, мы этого не сделали. У нас с вами осталось одно незавершенное дело, и мы намерены довести его до конца. Если вы все еще готовы к сотрудничеству.
Георгий ничего не ответил, и это было моментально расценено как согласие. Готтард кивнул стоящему у двери, и на порог шагнул Вольфганг. Он благоговейно внес на руках небольшой меч, остановившись возле командующего.
Готтард внимательно следил за мимикой пленного, но не заметил и малейшей реакции узнавания.
- Посмотрите внимательно, - произнес он. – Это то, ради чего вы пришли?
- Что это? – удивился Георгий.
- Меч. Грам. Видели ли вы его уже раньше?
- Нет.
- Тем не менее, это он. Сегодня вы пойдете на гору, и скажете, что меч вами найден, и что мы согласны передать его на некоторых условиях. Условия мы оговорим позднее. Сейчас вас освободят, принесут воду и мыло, приведите себя в порядок. Только не вздумайте вытворить что-нибудь. В вас будут стрелять без предупреждения.
Сухо отдав распоряжения, Готтард развернулся и направился к выходу.
- Я распоряжусь, чтобы вас расковали. Если вы уже можете владеть собой.