- Владею. Можно тогда еще бритву с зеркалом? – если уж наглеть, то до конца. – Побриться нужно.
Готтард раздраженно обернулся, надменно окинул взглядом пленного и поджал губы.
- Хорошо, будет вам бритва.
Сказал он это, уже выходя за дверь. Вольфганг последовал за ним.
Когда дверь закрылась, Георгий, наконец, получил возможность рассмотреть себя получше. Все его тело с ног до головы оказалось покрыто запекшейся кровью. Неужели ее столько может быть в одном человеке? То, что это не его кровь, не вызывало никаких сомнений.
Георгий пытался прокрутить в голове события, приведшие его в каземат, но ничего существенного вспомнить не мог. Когда доктор воткнул в него шприц, несмотря на парализующую боль, ему все-таки удалось освободить руку, и вцепиться тому в шею. И это было все.
Отложив воспоминания на потом, он попытался проанализировать текущий ход событий. Готтард разговаривал теперь с ним, как с завербованным агентом. С одной стороны, это хорошо, с другой – плохо. Неужели вся эта катавасия заварена исключительно ради этого меча? Обычного куска железа? В это трудно верилось. Но, может быть, гестаповцы ошибаются, и дракон имел в виду нечто другое? Это мы сегодня выясним. Кажется, змей говорил, что я должен узнать его? Я его не узнал.
***
Влад возвращался домой несказанно уставшим, хмурым. Низкое свинцовое небо и моросящий дождь тоже не добавляли оптимизма. Они проговорили с Артемом дотемна, но ничего конкретного не надумали. То, что нужно избавить мир от чудовища, не вызывало сомнений. Только как это сделать вдвоем, без помощи взрослых. На меч он мало рассчитывал. Трюки с разрубанием мебели не убедили его. Правда, Артем утверждал, что меч должен так же рубить железо и камень. Но, конечно, он никогда не пробовал это делать. Это понятно. Ломать меч или портить его не хочется, ведь легенды могут преувеличивать. И ошибаться. Точно так же может ошибаться и Артем. Весь его рассказ нереален. Многие вещи не сходятся. Ведь если Регин охотился за мечом, и дед ему его не принес, то все равно он должен быть понять, где меч находится. В крайнем случае, при его возможностях, он мог забраться в квартиру и обыскать ее. Ничего подобного, опять же, исходя из рассказа Артема, не происходило. Это уже, как минимум, подозрительно. Меч спокойно пылился столько лет где-то за шкафом, или под кроватью. Никто на него не покушался, и никто не охотился. Так в мече ли дело? Или Артем что-то скрывает?
Дверь открыла мама. Она была в фартуке, видимо возилась на кухне. Оттуда разносился умопомрачительный запах пирога.
- У нас гости! – заявила она. – Сан Саныч зашел. У них какой-то грандиозный проект в школе, посвященный дню авиации. Они со Славиком сейчас активно обсуждают это.
Влад опешил. Проникновения врага в лагерь он никак не ожидал. Не предвидел. Сначала думал бежать, пока не разделся. Даже дернулся, но вовремя остановился. Как же он бросит родных? Они ведь ничего не знают! Для чего он пришел? Голос предательски дрогнул:
- Разве день авиации не прошел в августе?
- Не знаю. Вот как раз и спросишь у учителя. Он тебя хочет привлечь к этому. Даже отец обещал помочь.
Цепенея, Влад прошел на кухню. На диванчике у стола сидел Регин. Скромно пил чай. Рядом вертелся Славка, хвастаясь книжками по авиамоделированию.
- Влад, почему ты никогда не говорил, что Сан Саныч такой страстный футболист? – Оживленно спросил отец. Он сидел тут же, рядом. – Оказывается, он лично знаком с Овчинниковым! Такие истории про него рассказал! И еще обещал подарить нам мяч с его автографом!
- Здорово! – это все что мог выговорить Влад, перед тем, как опустить взгляд в поднесенную матерью тарелку с супом. Он не хотел встречаться с трудовиком глазами, иначе бы тот сразу все понял. Или он уже понял, и поэтому пришел? Еще Влад боялся, что если он поднимет голову, то наткнется на тот самый жуткий немигающий взгляд.
Он не поздоровался с гостем. Отец это заметил, но ничего не стал говорить. Спасибо. А вот мать влезла.
- А «здравствуйте» тебя не учили говорить?
- Здравствуйте, - буркнул Влад, так же не поднимая головы.
- Ничего страшного, - засмеялся трудовик. – Возраст такой. Старые ценности и авторитеты уже свергнуты, а новые еще не найдены. Весь мир кажется устроенным неправильно и душа требует бунта.