- Ты действительно говоришь странно. Если попала в воронку, может быть обратный поток по каналам промыл искажения и тогда…
Он подскочил и забегал передо мной, дергая себя за манжеты. А я переваривала новые изображения, которые подгружала мне слабая память тела ушедшей девушки.
Отца, улыбающегося и более молодого, он подбрасывает меня в воздух и слушает как смеюсь. А на следующем воспоминании он сидит рядом с кроватью, держит меня за руку и плачет…
Мэтр резко остановился, растерянно посмотрел на закрытую дверь, ища поддержки. Не-не, папа, теперь я твоя опора. А ты – моя семья. Я подняла голову, сморгнула влагу, которая выступила на глазах. Некто неизвестный с шипящим голосом, отправив меня в этот мир, дал гораздо больше, чем я рассчитывала – шанс на настоящую семью, на второго отца.
- Папа, прислушайся ко мне. Я многое не понимаю, но действительно лучше себя чувствую. Ты мне уже не раз рассказывал, но повтори еще раз, очень тебя прошу. Что за проклятие и почему ты хочешь выдать меня замуж, да еще второй женой?
- Посиди пару минут ровно, о проклятии послушай. А я замерю-ка на всякий случай твой магический фон. Впервые слышу от тебя слаженную речь. И папой никогда не называла. Обычно «па».
Вот так и прокалываемся мы, иномирные засланцы, на мелочах.
Он сходил за странной металлической рогаткой, и начал обходить меня по кругу, водя ей вверх-вниз, с серьезностью африканского шамана, разыскивающего воду. Его бормотание совсем не походило на рассказ, в меня он не особенно верил, скорее повторял для себя то, над чем постоянно размышлял и что разъедало его с неотвратимостью тяжелой болезни.
- Строго говоря, у тебя не проклятие, Кати, а магическое искажение. С ним очень редко рождаются. Только девочки и мало кто выживает. Метка Благой Агры уже темнела на плечике, когда я впервые взял свою малышку на руки. Бланка не выдержала горя и сгорела за год, а я, как видишь, переквалифицировался в специалиста по неприятностям. Подними, пожалуйста, руку…
Я послушно водила руками, поворачивала или поднимала по его слову голову и продолжала внимательно слушать. Оказалось, что искажение, мучавшее мое тело, заключалось в запирании магии, что в свою очередь довольно быстро выжигало мозг. Не до полного бессмысленного растения, но все же дети, у которых врожденно не работали каналы вывода, страдали задержкой развития разной степени.
По мнению мэтра, если бы не его усилия и не работа в академии, я давно перестала бы разговаривать и, может быть, даже связно мыслить. Зато проводя каждый день рядом с волшебными животными, принадлежащими академии, я поневоле, по чуть-чуть отдавала неуловимые крохи лишней силы.
Увы, это не решало проблему в целом, состояние Катарины продолжало ухудшаться.
Здесь-то, как черт и табакерки, и появлялся вариант замужества. Точнее сам по себе брак не был обязательным, важно было родить. Освобождающаяся в таком случае энергия, ранее заключенная в болезненном теле, обращалась в благо появления здорового ребенка, как правило – очень сильного магически.
Раньше несчастные помеченные становились жертвами громких преступлений, их крали, продавали, насиловали. Но, слава Небу, меньше десяти лет назад появился Закон о Благих Женах, дружно одобренный правителями почти всех стран, и гласивший, что достойный гражданин мог взять второй, неосновной женой больную девушку.
И всем стало хорошо. Болезной на несколько лет становилось лучше, а род мужа получал завидного наследника.
С точки зрения холодной логики я вполне понимала пользу от решения мэтра Эграса. С каждом месяцем его дочери становилось хуже, еще немного и ее придется запереть в комнате, после чего изменения станут необратимыми. Зато в случае брака, Катарина через несколько лет вернется обратно с прояснившимся на десять-пятнадцать лет разумом и со здоровым малышом на руках, внуком или внучкой Эграс. Чудесным бутузом, который, откроет новую страницу жизни профессора и его дочки. И пусть второй ребенок магически получится слабее первенца, все равно его потенциал будет впечатляющим.
Н-да.
Сбой в этой замечательной формуле был только один. Я.
То, что подходило прежней Катарине, категорически не нравилось мне. Уехать в деревенское поместье на несколько лет и спокойно адаптироваться в новом мире – звучало бы неплохо, если бы в наборе к сельской идиллии не прилагался презирающий меня Джиллиан и, что еще ужаснее – речь шла о передаче моего ребенка невесть кому.
Да вы шутите!