Мать Ричарда с возрастом все больше погружалась в религию. Замуж она вышла поздно, по большой любви, и, сколько Ричард себя помнил, никогда не прекращала тосковать по его погибшему на войне отцу. Так что вполне естественно, что ее интересы постоянно устремлялись от земных забот к делам небесным. Воспитание Ричарда мешало ей отвлечься от обыденных забот, но по мере того, как он становился старше и все меньше нуждался в ее помощи, мать все больше времени уделяла своему молитвеннику, и в конце концов сказала сыну, что желает удалиться в монастырь. Он, мол, уже достаточно взрослый, чтобы управлять делами без ее участия.
«А как же быть с Эмилией?» – едва не спросил Ричард. Но у него не хватило духа требовать, чтобы мама, когда-то пригласившая леди Эмилию жить вместе с ней, теперь потребовала, чтобы та уехала к себе домой.
Ричард надеялся, что тетушка Эмилия сама поймет, что ей не стоит жить под одним кровом с выросшим племянником – который, откровенно говоря, никогда ей не нравился, поскольку вовсе не был таким тихим и послушным мальчиком, как Невилл, и, по убеждению Эмилии, всю жизнь дурно влиял на ее сына.
Но, судя по поведению леди Эмилии, она считала само собой разумеющимся, что будет и дальше оставаться в замке и указывать всем остальным – включая нового хозяина этих земель – как жить. Тетушка вела себя точно так же, как и при своей сестре, и, несмотря на постоянные конфликты с Ричардом, явно не собиралась ничего менять. А Ричард чувствовал, что ему не хватает духа указать властолюбивой тетушке на дверь.
- Ты же не на улицу ее гонишь! – возмущалась Алисон. – У нее есть своя земля и дом. Она спокойно может вернуться в свой замок.
Но в реальности все было не так просто. Замок тетушки, построенный пару веков назад, был маленьким и неудобным, обветшавшим и от времени, и от того, что в нем давным-давно никто не жил. Переезжая, тетушка перевезла с собой всю мебель и забрала немногочисленную личную прислугу. Новый переезд потребовал бы от нее существенных расходов, а заодно разрушил бы жизни многих не имеющих прямого отношения к семейным делам Ричарда людей. К примеру, Мэри, горничная тетушки, давно была замужем за его конюшим, да и между другими слугами за долгих двадцать лет сложились родственные связи. Ричард видел дядин замок и прекрасно понимал, что сделать его таким же удобным и приятным местом, как их дом, будет очень непросто – и к тому же очень дорого. Подобных денег у тетушки не было. А каково пришлось бы Невиллу? Он с самого рождения жил вместе с Ричардом, считал их замок своим домом – и вдруг любимый брат, товарищ детских игр, говорит ему : «Ступай отсюда вон»?!
У Алисон, конечно, и на это тоже был ответ : «Пусть Невилл остается и живет с тобой, как раньше. А Эмилия под боком нужна вам, как репей в чулке!».
«Думаешь, Невилл согласится бросить мать одну?..» - спросил на это Ричард.
Алисон примолкла. Они оба знали, что кузен был добрым, мягким парнем. А леди Эмилия, конечно, никогда бы не простила сыну, если бы он ее «бросил». Так что Невилл, безусловно, поехал бы вместе с ней, даже если жить с матушкой под одним кровом ему хотелось ничуть не больше, чем самому Ричарду.
В конце концов Ричард решил, что, находясь под одним кровом с тетушкой, он никогда ничего не придумает, и что ему нужно проветрить голову и посмотреть на ситуацию со стороны. Ничего лучше для такого дела, чем на время присоединиться к братству странствующих рыцарей, сделать было нельзя. Расстаться с Алисон, которая из подруги детства превратилась в даму его сердца, было так же тяжело, как вырвать зуб, но, с другой стороны, сэр Роджер в свое время совершил немало подвигов, и куда благосклоннее отнесся бы к его желанию жениться на своей дочери, если бы Ричард доказал, что он не просто молодой бездельник, а достойный рыцарь.
«Чушь! - заявила Алисон на это рассуждение. – Папа и так охотно согласиться на наш брак. К тому же, он отлично знает, что ни за кого, кроме тебя, ему меня не выдать. Он постоянно вспоминает, что я еще в пять лет ему сказала, что выйду за тебя замуж…»
«Так он потому это и повторяет, что считает это просто милой детской шуткой, - возразил на это Ричард. – Он уверен, что мы с Невиллом тебе как братья. Готов спорить, если бы он увидал, что мы с тобой целуемся, он даже со своей больной спиной свернул мне шею!»