— Мы ещё поговорим, — бросил отец мне в спину, то ли с угрозой, то ли заискивающе. — Ты просто не понимаешь важности нашей работы.
— Я не хочу понимать, — не оборачиваясь, так же тихо ответила я. — Понять это невозможно.
Внутренне я была готова к борьбе, чётко осознавая, что мне было проще умереть, чем жить, ежедневно окуная свои руки в человеческую кровь, отнимая людские жизни. Но о случившемся никто почему-то больше не упоминал. Меня должно было это насторожить, а я вздохнула с облегчением, списав на привычное родительское равнодушие. Об Академии тоже не заговаривали. С этого дня я стала подобна прокажённой. От меня шарахались все знакомые. Меня стыдились родные. А я тихо ненавидела их всех. Но что делать с этой ненавистью пока не знала. Беседы о великой миссии поиска человеческой души, бессмертия, вечной молодости и красоты со мной больше не проводили. Из дома меня не выпускали, заперев в четырёх стенах своей комнаты. Возможно, мудрецы посчитали мои крамольные настроения болезнью и опасались её распространения. Никогда прежде родители не следили за мной так пристально. Я даже подумала, что планируется принести меня в жертву во благо их этой самой великой миссии. Во всяком случае, я бы уже не удивилась такому исходу. Но жизнь повернулась совершенно неожиданной стороной и моё заточение вскоре разъяснилось. Впрочем, это не означало, что данная сторона была хотя бы немного счастливей прежней.
6. В гостях у Граба.
Резкий шум буквально вырвал меня из мучительной дрёмы. Отдохнуть, конечно, не удалось. Скрюченное на камне в неудобной позе тело болезненно ныло, умоляя о продолжительном и более комфортном отдыхе. Голова гудела, словно в неё кто-то подленький насовал кучу дверных колокольчиков. Но возвращению в реальность я всё равно порадовалась, вздохнув с облегчением, когда избавилась от цепких лап отвратительных призраков прошлого. Рассвет ещё не наступил, хотя посветлевшее небо недвусмысленно намекало, что он уже не за горами. Эх, ещё бы к этим самым горам побыстрее добраться! Что я стану делать после того, как достигну желанной цели, придумываться никак не хотелось. Решила, как обычно, решать проблемы по мере их приближения. И потом, у меня ведь умный спутник имеется, который быстренько чего-нибудь сообразит — тогда уж точно не обрадуешься. Фантазия у него уж очень нездоровая. Кстати, а где Смарт? Только теперь я задумалась о резком звуке, который меня разбудил. Долго сидеть в одиночестве не пришлось. Исчезнувший, было, с глаз лохматый бродяга, появился из-за соседнего холма. В руках он тащил парочку увесистых камней, которые тут же швырнул на довольно приличную груду подобных им. Знакомый звук повторился.
— Что ты делаешь? — мой голос звучал сипло и безжизненно.
— Рано пока выдвигаться. Поспи ещё немного. — Смарт смотрел на меня с непривычным сочувствием. — А то тебе для полной картины только саван осталось примерить.
Я зябко передёрнула плечами, лишь теперь заметив, что укутана в драную куртку спутника. Странная забота. Но умиляться не спешила. Без причины этот тип так бы меня не обхаживал. Уж в простоту-то я его теперь точно не верила. Покачала головой, поднимаясь на ноги:
— Не могу больше спать. Кошмары замучили.
— Тогда помоги. Кинь пару камушков на могилку своей подружки. А заодно разомнёшься и согреешься, — Смарт небрежно кивнул на груду камней, скрывающую чёрное неподвижное тело хищницы с мёртвыми глазами.
Странно, но горечи утраты я больше не чувствовала, только пустоту и равнодушие. Горе душило, пока кошка ещё была живой. Её мёртвое тело меня вовсе не трогало, казавшееся теперь опустошённой, безликой тряпкой. Хлопоты Смарта удивили. Уж ему-то чего так надрываться? Вряд ли Соня пощадила бы чужака.
— Зачем тебе это? — спросила, не торопясь подряжаться во временные могильщики.
Он ответил, стараясь выглядеть бесхитростным. Ясное дело, доверие к себе пробуждает. Только жизнь сделала из меня уж очень недоверчивую и подозрительную особу.
— Могилка, может, кошке и без надобности, но убраться за собой не помешает.
— Следы заметаешь, — хмыкнула я. — Зря стараешься. Кот быстро этот трупик унюхает.
— Ничего, — отмахнулся старательный труженик, упрямо продолжая своё бессмысленное занятие. — В любом случае, ему для этого понадобится какое-то время. Это хотя бы немного его задержит. А время для нас нынче на вес золота. Лишний день нам не помешает.
Я в каменной долине, видимо, настолько освоилась, что на зашипевшую у ноги змею даже внимания не обратила. А ещё днём обязательно визжать бы начала, нервно вздрагивая. Странное человек существо — к чему угодно приспособиться может. Впрочем, местная хозяйка нападать на меня и не думала. Спала себе мирно под камушком, а тут я ногами топаю — любой бы огрызаться начал, возмущаясь через потревоженный сон. Медленно подойдя к Соне, заваленной камнями, я вздохнула. Хорошая у меня была подружка, верная.
— Прощай, — сказала тихо и равнодушно. — Лёгкого ветра твоей душе.
Вспомнилось, как Лордин принёс крошечную кошечку в комнатку третьеразрядного борделя, где устроил мне тайное временное жильё. Убираться за потаскухами было брезгливо, но есть хотелось и желательно каждый день. На улицу я в то время без лишней надобности не высовывалась, едва избежав «застенок» учёных. Даже теперь не знаю: та облава на бродяг, из которой Лордин меня вытащил, была плановая, или стражи искали персонально меня, как уверяли некоторые сомнительные предсказатели из-за «черты».
— Вернушка, у меня для тебя подарочек есть, — шепнул кот мне на ушко, прикрыв дверь комнатушки. Я своего спасителя тогда боялась до дрожи в коленках. Но когда он ко мне прикасался, даже если мельком, всегда обмирала, не в силах усмирить трепещущее глупое сердце. Ответить тоже не могла. Испугано немела с ним рядом, и лишь таращилась будто корова, бессмысленно и обречённо. Правда, его обаянию сопротивляться было очень трудно. Знающие люди говорили, что коты обладают врождённой любовной магией. Скорее всего, это было правдой. Не помню, чтобы кто-то мог устоять перед улыбкой Лорда, чем он, естественно, беззастенчиво пользовался, жестоко разбивая девичьи сердца одно за другим. Искусный соблазнитель на утро, обычно, напрочь забывал о своей очередной жертве, поэтому и имён у бедняжек никогда не спрашивал, всех поголовно обзывая «солнышками». Лишь ко мне относился иначе. Опекал почему-то, не позволяя обижать ни другим, ни самому себе. То, что он меня выделял и даже имя выучил, рождало в неокрепшей юной девичьей душе хрупкие смутные надежды, бессмысленные, сладкие мечтания. Когда услышала про подарок, даже голова закружилась. Подарков Лордин обычно никому никогда не делал. Он же с таинственным видом распахнул на груди подбитый белым мехом короткий чёрный плащ, вынув из нагрудного кармана крошечный пушистый комочек, громко сопящий во сне.
— Что это за соня такая! — восторженно ахнула я, забывая о своём смущении.
— Такая же сиротка, как и ты, — мурлыкнул в ответ заклинатель, вручая мне, похожую на уголёк крошку. — Отогреете друг дружку. Береги её, Верна. Сумеречных котов в нашем мире осталось мало. Стражи их любят не меньше, чем бродяг, и отлавливают так же беспощадно, уверенные в их магической силе.
— Да, она ещё и волшебная, — с сомнением хихикнула я.
— В каждой сказке есть намёк на правду, — загадочно улыбнулся он, оставляя меня с моей новой подругой по несчастью.
Соня росла быстро, была удивительно ласковой и послушной. Очень скоро она подросла настолько, что я могла бы при желании на ней прокатиться, словно на пони. Имечко ей подходило чрезвычайно — кошечка очень любила поспать. Днём она обычно только это и делала, а вот ночью исчезала, растворяясь в воздухе с приходом вечерних сумерек. Лордин навещал нас, каждый раз обучая малышку разным кошачьим премудростям. Мне забавно было наблюдать их общение. Обычно они, молча, глядели друг другу в глаза, изредка издавая мелодичные мурлыкающие звуки, а порой даже тихо рыча друг на друга. Меня поражало это умение заклинателей понимать язык различных живых существ. Как-то, набравшись смелости, я спросила его о повреждённом ухе, предположив, что это последствие воспитания не столь благодушной кошки, как Соня.