Небольшие крылья (совсем небольшие, не приспособленные далеко унести, скорее - всего лишь символизировавшие собой гипотетическую возможность оторваться от земли) - весьма ограниченные, практически неосуществимые права и свободы (для низших слоёв населения) и вертикально устремлённые честолюбивые устремления (для студентов - соискателей права на занятие чиновничьей должности; для чиновников, расставленных по ступеням чиновничьей иерархии согласно с достигнутой каждым из них учёной степенью; и, отдельно, для особ из ближайшего окружения императора).
Кроме своего канонического облика, драконы иной раз представали перед людьми и в других ипостасях: в виде огромной змеи, а то и в виде странного животного, похожего одновременно на тигра и лошадь.
Тактика действий дракона также весьма напоминала собой стратегию военно-политических взаимоотношений империи (прежде всего - в эпоху династий Цинь и Хань) с окружавшими её странами и народами.
На севере Поднебесная империя проводила политику выжженной степи, совмещая её с поголовным уничтожением либо обращением в рабство живших там кочевников. Одновременно - строительство Великой Китайской стены методом рабского труда пригнанных туда людей; именно так поступил бы дракон, если бы в его огромной пещере имелся опасный пролом.
На юге - политика мощных десантов вглубь территорий, населённых сопредельными народами, с обращением местного населения в рабство, с изъятием у него земель и скота и созданием в наиболее удобных и благоприятных для жизни местах укреплённых военных поселений. Змееобразный дракон, залетевший в чужие владения, вёл бы себя так же. Вначале он бы свернулся плотным защитным клубком, а затем, по мере поедания врагов и, соответственно, ослабления их сопротивления, расширял бы свои кольца на всё большую и большую территорию. И так же, как при встрече с драконом, действовало коренное население: пряталось от захватчиков в глухих джунглях и болотах, где вымирало от голода и болезней. А тем временем Китай, говоря словами историка той эпохи, 'постепенно поедал чужую территорию, как шелковичный червь ест листья'.
Но лишь внешнего сходства мало для того, чтобы какой-то организм, в том числе - и государственный, мог принять в себя какое-то существо в качестве своей неотъемлемой, симбиотической, органической составной части. Для этого существо, стремящееся вживиться в донорский организм, должно изначально, генетически быть родственным этому организму. Удачнее всего - если оно является его отпочковавшимся созданием; тогда и у него самого, и у принявшего его организма не возникнет взаимного отторжения.
Если же оно не является генетически родственным заинтересовавшему его организму, то должно суметь стать этому организму безусловно полезным; наподобие того, как полезны бифидумбактерии для нормальной работы человеческого желудка. Иначе организм или отторгнет присосавшееся к нему, паразитирующее на нём существо, либо ослабнет и, рано или поздно, погибнет.
Да, Китай периодически, а иной раз и весьма долгое время находился в ослабленном, словно анабиотическом состоянии. Но - не погиб, и в настоящее время он является единственной в мире страной, дожившей от древнейших времён до наших лет на том же историческом месте и с тем же народом (не считая некоторых полностью истреблённых) . Значит, драконы, хотя бы на тех стадиях существования китайского государственного организма, что совпали с периодами развития и расцвета Китая, были ему полезны. И, в общем-то, не так уж сложно понять, в чём эта польза состояла.
Драконы помогали императору и его окружению держать собственный народ в страхе и повиновении. В самом деле: если уж дракон разгневается на жителей той или иной провинции, снесёт во время наводнения их дома и посевы, или, напротив, замучает засухой, то кто, кроме императора, сможет спасти бедолаг от голода и смерти? Никто. А вот император, с помощью своих учёных, может заранее предвидеть и наводнение, и засуху; и в случае нужды милостиво поможет своим подданным от грозящей им либо уже случившейся с ними беды. К примеру, заблаговременно разрешит части крестьян переселиться в те области империи, прогноз погоды в которых, на предстоящий отрезок времени, окажется более благоприятным. Или прикажет выдать крестьянам зерно из государственных резервов. Но сделает император так только в том случае, если жители проблемной провинции не разгневали также и его.
В свою очередь император и его вельможи, в ответ на прямые либо виртуальные услуги со стороны драконов, спасали их от обид со стороны людей, прививали своим гражданам уважение к драконам, воспитывали в них чувства страха и почитания этих удивительных и ужасных существ. Благодаря чему они, возможно, и выжили. Ведь что было бы, если бы император, напротив, поставил бы перед своим народом цель поголовного уничтожения драконов? Зная целеустремлённость, настойчивость и исполнительскую аккуратность китайского народа, можно не сомневаться, что в течение года - двух вся популяция драконов была бы истреблена.
Конечно, дракон - не муха и не воробей, зато попасть в него какой-нибудь драконобойкой не в пример легче. К тому же, именно люди - его основная пища, а значит, и самая лучшая приманка; так что, в общем-то, не было нужды особенно его искать. Как только проголодается, сам прилетит; в крайнем случае, приползёт. Его ловцам только и забот, что изредка проверять расставленные вокруг дома ловушки.
Правда, подобные рассуждения имеют право быть, если драконы были реальными, живыми, не придуманными существами. А сомнения в этом, после ознакомления с их пространной генеалогией и странной анатомией, опять-таки лишь усиливаются. Наибольшее недоумение возникает даже не от их свойства 'огнедышать'; мало ли на какие фокусы способна природа? Допустим, из форсунки своего железного зуба дракон выпускает метан, отводимый по выхлопной трубочке из желудка с медленно, некачественно, холоднокровно перевариваемыми там людьми. А из форсунки зуба, сделанного из кремня, выдувает сжатый воздух, скопившийся в самом низу громадных лёгких. Остаётся только вовремя клацнуть зубами, выбить ими искру, и вот вам - огненный выхлоп, сигнализирующий о плохой работе поджелудочной железы.
Наибольшее недоумение возникает от непонимания, каким образом столь громадным существам удавалось летать. Ведь, чем крупнее животное, чем больше масса его тела, тем большая часть общей массы приходится на долю поддерживающих эту массу костей, и тем меньшая - на долю мускулатуры (которую тоже надо поддерживать). С древних времён известно, что муравей, по соотношению силы к массе, намного сильнее слона. А мы, люди эпохи научно-технической революции, знаем, что никакое существо, превышающее по своей массе массу человека, совершать мускульные полёты над матушкой - землёй просто не в состоянии. Ну - не позволяет наука физика летать существам с массой больше семидесяти, максимум - восьмидесяти килограммов. Что сделаешь: именно на этих цифрах линия графика вероятностного полёта бессильно валится на ось абсцисс, показывая тем самым, что никакой естественной, природной силы земному организму для того, чтобы взмыть в воздух, уже не хватит.
Можно предположить, что у дракона есть какой-то мощный, но пока что неизвестный людям источник внутренней энергии, а сам он состоит из клубка невероятно сильных мышц; но при этом возникает другой источник недоумения. Смущают крылья. Достаточно взглянуть на любое изображение дракона работы китайских мастеров, и сразу же в глубине вживлённого в нас технического сознания возникает ощущение, что крылья, для столь громадного чудовища, непропорционально малы. Нет ни малейших сомнений, что с помощью их дракон не сможет не то что летать, но окажется неспособным хотя бы на мгновение оторвать своё тело от земли.
А как же тогда отнестись к свидетельству Ли Чаовэя? Ведь он утверждает, что 'повелитель Цяньтана' вполне зримо взлетел. Причём взлетел не так, как самолёт Пржевальского или братьев Райт, трудно и нудно оторвавшись от земли после длинного разбега, а - через мгновение 'исчез в лазурном небе'. Неужто новеллист, мягко говоря, нафантазировал?