Прошел час. Вдова Саффиан, которая так и не притронулась ни к чему, что-то прошептала герцогу и, когда тот согласно кивнул, удалилась. Леди Ласель, воспользовавшись тем, что за столом все так или иначе задвигались, повернулась к Лайаму и спросила:
– А где ваш дракон, квестор Ренфорд? Наверное, он занят сейчас тем, что поедает каких-нибудь зазевавшихся тварей?
– О да, миледи, за стол его брать нельзя. У него очень дурные манеры.
Дракончик уснул рядом с блюдом сырой баранины в тех самых покоях, какие Торквато отвел им еще в день приезда. Он продолжал спать, когда Лайам уходил на банкет.
Она улыбнулась ему, словно опытная светская львица.
– Правда? А мне так хотелось с ним пообщаться!
– Он очень скучен. И ничего не умеет. Даже не говорит, – улыбнулся Лайам в ответ, очарованный манерами юной особы и благодарный ей за развлечение.
– Но мне все равно кажется, что его можно к чему-нибудь приспособить. К примеру, зажигать свечи. Он ведь выдыхает пламя, да?
– Ласель! – сказал герцог, по-прежнему глядя вдаль. – Прекрати болтать. Не приставай к квестору Ренфорду.
Лайам решил, что девочку одернули для порядка, и с шутливым сожалением покачал головой.
– Боюсь, нет, миледи. Это ведь не дракон, а дракончик.
– Но все равно – он такой страшный, – девочка округлила глаза. – Наши служанки очень боятся, что он будет кусать их за уши на лету.
– Ласель! – прикрикнул герцог.
Больше она ничего не сказала, с царственным безразличием покорившись диктату.
Подавив вздох, Лайам поманил мальчишку с кувшином. После того как вино было выпито, он совсем скис и сидел, как в воду опущенный, косясь на соседний стол. Выручил все тот же мальчишка, уже по собственной инициативе наполнивший бокал приунывшего господина. Лайам воспрянул духом, и тут герцог окликнул его.
– Квестор Ренфорд, завтра утром ареопаг покидает Дипенмур. Вы едете с ним?
– Нет, милорд. Я тоже утром уеду, но я хочу вернуться в Саузварк через Кроссрод-Фэ. – Это, конечно, крюк, но путешествие с ареопагом представлялось ему невозможным. Он не знал, как держаться с госпожой Саффиан. А потом, даже если их отношения как-то наладятся, существовала опасность проговориться.
– Если дела вас не очень торопят, задержитесь у нас еще на денек. Я хотел бы с вами кое-что обсудить.
То, как герцог это сказал, выбора не оставляло. Лайам склонил голову.
– Я буду счастлив быть вам полезным, милорд.
Веспасиан бесстрастно кивнул и махнул слугам, давая понять, что он покончил с едой. Те тут же принялись убирать со стола. Герцог встал, и все в зале заторопились, поднимаясь с насиженных мест.
– Сидите-сидите, – сказал Веспасиан скорее приказным, чем успокоительным тоном. – Вина еще вдоволь. – Он удалился вместе с леди Ласель, через мгновение за ними последовал и Тассо. Клерки и чиновники за дальним столом какое-то время молчали, затем пирушка возобновилась. Над головами взлетело не меньше дюжины кубков, и Лайам решил туда не ходить. Зачем своим обществом портить кому-то вечер? Да, эти люди тепло принимали его, но – до ареста.
«Оставлю-ка я их в покое. О чем нам сейчас говорить? Квестор Ренфорд, ну как вам тюрьма? Мы очень рады, что вы не убийца!»
Он допил вино и ушел.
Под дверью его дожидалась служанка вдовы. Она учтиво присела и спросила, не может ли господин квестор заглянуть на минутку к ее госпоже. Пожав плечами, Лайам кивнул. Они шли теми же коридорами, по которым он бежал на вой твари, растерзавшей эдила.
«Это было всего две ночи назад».
Председательница сидела у очага, окруженная сундуками, сумками и ворохами одежды. Когда Лайам вошел, женщина встала.
– О, мастер Ренфорд, – сказала она, стиснув руки. – Спасибо, что пришли меня навестить. Я узнала, вы остаетесь у герцога?
– Всего на день, сударыня. Потом я хочу заглянуть на ярмарку в Кроссрод-Фэ.
Она рассеянно кивнула, толкнув ногой груду одежды. Лайам узнал один костюм, затем другой – оба с разрезами. Вдова разбирает вещи погибшего квестора! Зачем это ей?
– Госпожа председательница?
Она резко вскинула голову.
– А?
– Не думаю, что вы что-нибудь обнаружите.
Взгляд женщины стал осмысленным, и Лайам с облегчением понял, что она приходит в себя.
– Да, я понимаю. Тот, кто всю жизнь собирал улики, вряд ли станет их оставлять. И все же… – Вдова выпрямилась и посмотрела ему в глаза. – Квестор Ренфорд, я была к вам несправедлива. Вы оправданы, но я хочу, чтобы вы знали – я сознаю свою вину перед вами.
Он развел руками, показывая, что все уже похоронено и забыто.
– Я сознаю свою вину, – повторила она, – и не имею права просить вас о том, о чем сейчас попрошу. И все же я сделаю это. Герцог сказал, что Проун не убивал моего мужа. Что он только хотел это сделать, но несчастный случай избавил его от хлопот. Мне выразили сочувствие и запретили вести дальнейшие поиски.
– Вряд ли они могут вам что-нибудь дать, – сказал Лайам и умолк, не зная, что говорить дальше. Герцог привык повелевать, и все же он мог бы сообразить, что в данном случае ему подчиняться не станут. Кто-кто, а госпожа Саффиан знает цену разъяснениям подобного рода. – В конце концов, так ли уж важно, что там произошло? Если убийца – Проун, то он уже мертв. Он так или иначе наказан.
Собственные слова показались ему ужасно неловкими, но вдова его поняла.
– Я не ищу скандала. Да, вы правы, Проун уже мертв. Он заплатил жизнью за свои злодеяния. Герцог опасается шума, и шума не будет. Но я хочу знать, как все было. Вы понимаете меня?
Он нерешительно кашлянул и шаркнул ногой.
– Мне тоже хотелось бы выяснить все до конца. Но, боюсь, это вряд ли возможно.
Перед его внутренним взором возникло лицо Проуна – на подбородке кровь, в глазах ужас и удивление. Наверное, точно таким же взглядом одарил своего убийцу и умирающий Саффиан. Боги, как все это нелепо! Он вдруг решился.
– Проун убил вашего мужа. У меня нет тому доказательств, но и сомнений в том нет никаких. Знайте еще, если вас это утешит, что предатель и сам погиб от руки человека, которому доверял.
В конце концов, шила в мешке не утаишь. И даже по высочайшему повелению. К выводу, что Саффиана убили, придет любой, у кого в голове не труха.
Вдова Саффиан кивнула, и лицо ее прояснилось.
– Жаль, что вы не знали Акрасия, квестор. Вы бы сошлись.
– Мне тоже жаль, госпожа председательница. Не сомневаюсь, ваш муж многому мог бы меня научить.
Они помолчали, затем вдова позвала служанку.
– Унеси это, – велела она, указывая на одежду и вещи. – Пусть Торквато раздаст все беднякам. – Служанка побежала за слугами, ибо нечего было и думать справиться в одиночку с такой горой барахла. Женщина протянула Лайаму руку. – Вы видите меня в великом смятении. Я все потеряла, квестор, – мужа, дело, друзей. В Саузварке никто меня не ожидает. Кроме, разве что, госпожи Присциан, но та постоянно погружена в финансовые расчеты. Может быть, по возвращении вы как-нибудь забежите ко мне на часок? Я пока не очень-то подготовлена к одиночеству. – Вдова неуверенно улыбнулась.
– Я непременно вас навещу, – пообещал Лайам.
Он встал очень рано, но все равно чуть было не опоздал. Вдова уже садилась в седло, караван ожидал ее знака.
– Доброго вам утра, квестор Ренфорд, – сказала женщина, приветливо улыбнувшись. Темные тени с ее лица еще не сошли, но морщины возле носа и рта утратили вчерашнюю резкость. – Вы помните о своем обещании меня навестить?
– Сударыня, я рад слышать, что вы подтверждаете свое приглашение. – Она оказалась сильнее, чем он думал, и ему действительно захотелось встретиться с ней в более располагающей к общению обстановке.
– Тогда до свидания. Доброго вам пути, и поклонитесь Тарпее, а также всем остальным. – Вдова повелительно вскинула руку. Лайаму было странно следить за отъездом процессии со стороны. Звон сбруи, поскрипывание седел, топот копыт – все это волновало и манило в дорогу. Клерки дружными рукоплесканиями приветствовали его, Иоврам, наклонившись, спросил, уж не амурные ли дела не позволили квестору разделить с ними застолье? Лайам расхохотался. Но события вчерашнего дня уже казались ему очень далекими. Он хорошо выспался, а главное, освободился от груза. Он был рад, что ареопаг уезжает, что его миссия наконец-то окончена и что ему, в общем-то, не в чем себя упрекнуть.