— Слушайте!
Невдалеке послышался вой волков, казалось, возникший по мановению его руки, как возникает музыка большого оркестра, повинуясь дирижерской палочке. После минутной паузы он величаво проследовал дальше, к выходу — отодвинул засовы, снял цепи и начал открывать дверь.
К моему величайшему изумлению, она была не заперта, я не заметил даже намека на ключ.
Дверь приоткрылась — вой усиливался и свирепел: волки сгрудились у порога, в дверном проеме были видны их красные пасти с щелкающими зубами, когтистые лапы просовывались в щель. Стало ясно, что в этой ситуации спорить с графом бессмысленно. С такими противниками, к тому же послушными ему, я ничего не мог поделать.
А дверь продолжала медленно открываться, граф стоял на пороге. Мелькнула мысль: именно сейчас решится моя участь — он бросит меня волкам, да я сам и подвигнул его к этому. Такой дьявольский поворот был вполне в духе графа.
Не видя иного выхода, я закричал:
— Заприте дверь, я подожду до утра! — и закрыл лицо руками, чтобы скрыть слезы горечи.
Взмахом могучей руки граф захлопнул дверь и со скрежетом задвинул засовы…
Мы молча вернулись в библиотеку, пару минут спустя я уже был у себя в комнате. Когда я выходил из библиотеки, граф послал мне воздушный поцелуй; в глазах у него горел красный огонек триумфа, а на губах играла улыбка, которой мог бы гордиться Иуда в аду.
Я собирался уже лечь, но мне вдруг послышался шепот у двери спальни. Я тихо подошел к ней, прислушался и различил голос графа:
— Назад, на место! Ваше время еще не наступило. Ждите! Имейте терпение! Завтрашняя ночь будет ваша!
В ответ раздался тихий серебристый смех. Вне себя я распахнул дверь и увидел этих трех ужасных женщин, облизывающих губы; при виде меня они с отвратительным хохотом убежали…
Я вернулся в комнату и бросился на колени. Неужели близок конец? Завтра! Завтра! Господи, помоги мне и тем, кому я дорог!
30 июня, утром. Возможно, последний раз пишу свой дневник. Проснулся перед рассветом. И вновь опустился на колени — помолиться и собраться с духом перед смертью.
По едва ощутимой перемене в атмосфере я почувствовал, что наступило утро. Раздался долгожданный крик петухов, опасность миновала. Я радостно поспешил вниз: своими глазами видел, что входная дверь не заперта — значит, можно бежать. Трясущимися от нетерпения руками снял цепи, отодвинул тяжелые засовы. Но дверь не подалась. Меня охватило отчаяние. Вновь и вновь я пытался открыть дверь и так дергал ее, что она дребезжала, несмотря на свою массивность. Замок был заперт. Видимо, уже после того, как я расстался с графом.
Безумное желание любой ценой раздобыть ключ овладело мною, я решил вновь карабкаться по стене и проникнуть в комнату графа. Он мог убить меня, но теперь смерть казалась мне лучшим исходом. Не медля, я бросился к восточному окну и, цепляясь за каменные выступы, прополз по стене. Как я и ожидал, в комнате графа никого не было. Но не было там и ключа, лишь по-прежнему тускло мерцала груда золота. Через дверь в углу комнаты я спустился по винтовой лестнице, по темному коридору прошел в старую часовню. Теперь я знал, где искать это чудовище.
Большой ящик стоял на том же месте у стены, но был накрыт крышкой — с приготовленными гвоздями, оставалось только вколотить их. Я снял крышку и поставил ее к стене. И тут я увидел нечто, наполнившее меня ужасом до глубины души, — наполовину помолодевшего графа: его седые волосы и усы потемнели, щеки округлились, под кожей просвечивал румянец, губы стали ярче прежнего, на них еще сохранились капли свежей крови, стекавшей по подбородку. Даже его пылающие глаза, казалось, ушли вглубь вздувшегося лица, ибо веки и мешки под глазами набрякли. Такое впечатление, будто это чудовище просто лопалось от крови. Он был как отвратительная пресытившаяся пиявка.
Дрожь и отвращение охватили меня, когда я наклонился к нему в поисках ключа — другого выхода у меня не было: передо мной маячила реальная возможность грядущей ночью стать жертвой пиршества трех кошмарных ведьм. Я обыскал тело, но ключа не нашел. Прекратив поиски, еще раз взглянул на графа. На его раздувшемся лице играла насмешливая улыбка, она просто вывела меня из себя. И этому монстру я помогал перебраться в густонаселенный Лондон, где, возможно, в течение веков он будет упиваться чужой кровью и расширять круг вампиров!
От этой мысли в голове у меня помутилось. Мне безумно захотелось избавить мир от этого чудовища. Под рукой у меня была только лопата, которой пользовались рабочие, насыпая в ящик землю. Я размахнулся и нацелил ее острый край прямо в ненавистное лицо. В этот момент граф повернул голову и посмотрел в мою сторону взглядом василиска[45], который буквально парализовал меня. Зато лопата вдруг словно ожила и, пытаясь уклониться от своей цели, едва не выпрыгнула у меня из рук — однако, хоть и вскользь, она задела графа и, оставив глубокую метину на его лбу, бессильно упала поперек простертого тела; схватив ее, я задел крышку, которая рухнула на ящик и скрыла от меня чудовище. В последний миг передо мной мелькнуло вздутое, окровавленное, злорадное лицо, место которому на дне преисподней.
45
…