— Милые девушки, — беспечно отозвался он. — Ты почему-то не упомянула о графине Милане.
— Да она на десять лет старше тебя! — И, почувствовав, что берет тон строгой тетушки, Ева улыбнулась: — Это уж слишком, Беннет.
— Давай лучше поговорим о тебе. — Беннет был мастер уходить от скользких тем. — Как ты умудряешься с твоей внешностью держать мужчин на расстоянии?
— Карате, — объяснила Ева, — черный пояс, седьмая ступень.
— Я и забыл об этом.
— Не может быть, я тебя два раза клала на лопатки.
— О, только один раз, — он ничуть не смутился, — я просто тебе поддался.
— Нет, это было два раза. И ты был в ярости.
— Тебе просто повезло. К тому же я джентльмен и не могу обидеть женщину.
— Вздор!
— Моя дорогая, лет сто назад ты могла за это лишиться головы, даже такой хорошенькой.
— Ваше высочество, — Ева улыбнулась, — ты перестал быть джентльменом, приняв вызов. И победил бы меня, если бы мог.
Он вздохнул. Это было правдой, поэтому он предложил:
— Может быть, повторим?
У Евы было правило — никогда не оставлять вызов без ответа. Она допила вермут и встала:
— К вашим услугам.
Беннет вскочил, ногой отодвинул стол и, откинув волосы, прищурился:
— Насколько я помню, я подошел, взял тебя вот так… — Его сильная рука обхватила ее за талию. — Потом…
И не договорил, потому что она неуловимым движением сделала ему подсечку, и не успел он опомниться, как лежал на спине.
— Вот как было, — она с довольным видом потерла руки, стоя над ним, — и я точно помню, что было именно так и никак иначе.
— Но ты снова застала меня врасплох, — пожаловался он, не пытаясь встать.
— Все было справедливо, ваше высочество. — Ева со смехом опустилась на колено. — Ты не пострадал?
— Только моя гордость, — пробормотал он и шутливо дернул ее за прядь густых черных волос.
Что подумал Александр, который неожиданно вошел в гостиную и увидел распростертого на турецком ковре Беннета и склонившуюся над ним Еву, осталось тайной за семью печатями. Но скулы его затвердели.
— Прошу прощения за вторжение.
Услышав строгий голос, Беннет посмотрел на брата, а Ева резко выпрямилась. Александр не изменился. Вьющиеся черные волосы так же закрывали шею и уши, лицо по-прежнему серьезное, сжатый рот. Ей редко приходилось видеть, как Александр улыбается, но она вынуждена была признать, что улыбка ему очень шла, он становился просто красавцем. Наследник был похож на один из портретов, висевших в галерее дворца: резко очерченные высокие скулы, смуглая кожа, глаза темные, почти такие же черные, как волосы. Сейчас в них читалось явное неодобрение. Весь его облик говорил, что он рожден, чтобы властвовать. Держался он очень прямо и был безукоризненно одет.
Ева сразу почувствовала, как глупо выглядит в помятой после перелета одежде, сидя на полу.
— Ева дает мне очередной урок по рукопашному бою, — объяснил Беннет, вставая и помогая Еве подняться. — Я занял второе место. Как всегда.
— Вижу. — Александр поклонился официально и сухо: — Мисс Гамильтон.
Ева поклонилась, как перед Беннетом, но на этот раз у нее в глазах не было смешинок.
— Ваше высочество.
— Должен просить прощения, что не смог встретить вас в аэропорту. Надеюсь, вы хорошо долетели.
— Да, прекрасно.
— Может быть, хотите немного привести себя в порядок и отдохнуть, перед тем как мы обсудим дело, по которому я вас вызвал.
Она высоко подняла голову и взяла с дивана небольшую папку с документами:
— Предпочитаю сразу покончить с делами.
— Как хотите. Мы пройдем в мой кабинет. Беннет, разве ты не должен сегодня выступать в Обществе всадников?
— Я уже там был. — Беннет шутливо поцеловал Еву в нос и незаметно подмигнул, чтобы не видел брат: — Увидимся за ужином. Надень что-нибудь ослепительное.
— Разумеется. — Она тоже улыбнулась, но улыбка слетела с ее лица, едва она повернулась к Александру: — Ваше высочество?
Принц наклонил голову, пропуская ее в дверь. Они в полном молчании проследовали по лестнице наверх. Кажется, он злился, и Ева прекрасно понимала причину его плохого настроения. Прошло уже два года с их последней встречи, но он остался таким же холодным и смотрел на нее с прежним неодобрением. И так было всегда. Может быть, потому, что она американка? И сама ответила — нет. Рив Макги — тоже американец, но женился на сестре Александра. Может быть, эта неприязнь из-за ее театральной деятельности?
При этой мысли ее губы скривились в усмешке. Вот это похоже на Александра. Несмотря на то, что в Кордине при Центре изящных искусств располагался один из самых лучших театральных комплексов в мире, принц Кордины с предубеждением относился к людям, занятым театральной деятельностью.
Ева вошла в кабинет первой, с гордо поднятой головой.
— Кофе? — предложил принц.
— Нет, благодарю.
— Садитесь же, прошу вас.
Она села, держа спину очень прямо. Кабинет был вполне в духе принца — консервативен, без намека на роскошь. Пахло кожей и кофе. Мебель старая, отполированная до блеска, толстый ковер на полу немного выцвел от времени. Высокие стеклянные двери, которые вели на балкон, сейчас были закрыты, как будто принц не хотел, чтобы в кабинет проникали шум моря и аромат цветов из сада.
Еву никогда не смущала роскошь. Она выросла в богатой семье и сама хорошо зарабатывала. Но напряжение, исходившее от принца, его подчеркнутая властность, склонность к формальности отношений, чопорность заставляли ее все время быть начеку, словно бы в ожидании неизбежной атаки.
— Как поживает ваша сестра? — Он достал сигареты.
Ева только кивнула, глядя, как он прикуривает.
— У нее все хорошо. Ждет, когда в Америку приедет Габриела с семьей, чтобы провести вместе с ней время. Беннет сказал, что один ребенок болен.
— Дориан. Он простудился. — Черты принца смягчились. Из всех детей сестры младшего он особенно любил. — Но его нелегко удержать в постели.
— Мне хотелось бы повидаться с детьми до отъезда. Я не видела их с крестин Дориана.
— То есть два года, — неожиданно для себя уточнил Александр. — Мы обязательно устроим вам поездку на ферму сестры. — Александр вдруг спохватился, лицо приобрело прежнее надменное выражение. Перед Евой снова был не любящий дядюшка, не друг семьи, а наследный принц. — Моего отца сейчас нет в Кордине. Он просил передать вам наилучшие пожелания, если не успеет вернуться до вашего отъезда.
— Я читала в прессе, что он в Париже.
— Да. — Александр закрыл тему семьи, перейдя непосредственно к делу: — Я ценю, что вы нашли время и приехали, потому что сам не мог в силу определенных обстоятельств поехать в Америку. Мой секретарь понятно изложил вам ситуацию?
— Да, вполне. — Ева понимала, что не относящиеся к делу разговоры как необходимая дань вежливости окончены. — Вы предложили мне привезти свою труппу на месяц в Кордину. Средства, вырученные от выступлений, пойдут в благотворительный фонд Центра помощи детям-инвалидам.
— Все верно.
— Простите, ваше высочество, но мне казалось, что благотворительными делами, касающимися детей, занимается принцесса Габриела.
— Так и есть. Но я президент Центра изящных искусств, где находится театр, поэтому мы с сестрой работаем вместе. — Он посчитал объяснение исчерпывающим и добавил: — Габриела видела ваше представление в Америке, и оно на нее произвело впечатление. Она считает, что, поскольку теперь у Кордины установилась более прочная связь с Америкой, ваши гастроли помогут нам значительно пополнить фонд.
— Так это ее идея?
— Да, и после некоторого обсуждения, хорошенько обдумав эту идею, я согласился с ней.
— Понимаю, — Ева задумчиво постукивала полированным ногтем по ручке кресла, — но это означает, что у вас есть особое мнение.
— Я никогда не видел представления вашей труппы. — Принц слегка откинулся на спинку кресла и выпустил струйку сигаретного дыма. — В нашем Центре и раньше принимали американских артистов, но еще ни разу на такой продолжительный период. Это будет вроде прелюдии к ежегодному благотворительному балу.