— Потому что вы обе подарили ему сына.
Слезы выступили на глазах Евы, она почему-то часто плакала последнее время. И ненавидела свою несдержанность.
— Доктор Франко, я совсем не чувствую себя героиней. Я чувствую себя виноватой, потому что не даю никому жить нормальной жизнью. Из-за того, что лежу и требую внимания. Мне вредно так долго оставаться в бездействии, я залежалась и слишком много стала думать.
— Вас тревожат мысли?
— Некоторые. Мне необходимо снова заняться делом.
— Тогда вы не будете возражать против еще одного эксперимента.
— Если он не касается новых уколов.
— Нет. Но вы должны выполнить все мои условия. Сначала вы выспитесь как следует сегодня после обеда.
— Но, доктор…
— Подождите, я еще не закончил. Итак, вы поспите после обеда, а вечером… Можете встать и надеть свое самое красивое платье. Но только не с открытой спиной, с этим пока придется подождать. Вы поедете в театр. — Доктор Франко замолчал, увидев, как загорелись у Евы глаза, а потом добавил: — Но как зритель, и только. А после представления сразу вернетесь во дворец, где вас будет ждать легкий ужин. И затем, как Золушка, к двенадцати должны быть в своей постели.
— Согласна. — Ева протянула руку, скрепляя сделку, а про себя дала слово, что к концу недели вернется к работе.
Ей помогли одеться Крис и Габриела. Процесс несколько утомил ее, но в конце концов все благополучно завершилось, и она почувствовала приятное волнение, когда увидела себя в белом облегающем длинном платье и коротком жакете, украшенном жемчужными подвесками. Рассматривая себя в зеркало, Ева решила, что выглядит лучше, чем до ранения. Вид у нее был отдохнувший, спокойный, на щеки вернулся легкий румянец. Она заколола густые волосы жемчужными заколками и, побрызгав на себя любимыми духами, вновь почувствовала себя женщиной.
— Боже, как ты прекрасна! — воскликнул Александр, увидев ее во всем великолепии, поднес обе ее руки к губам и повел вниз по лестнице. Сам он был в вечернем костюме, с букетом ее любимых колокольчиков.
— Я старалась для тебя. — Она взяла букет, вдохнула свежесть цветов. Ей уже было ясно, что в будущем она всегда будет думать о нем, одеваясь к выходу. — Как приятно, в первый раз за долгое время ты не смотришь на меня так, как будто изучаешь под микроскопом. Я чувствую себя заключенным, совершившим побег.
— Но тогда ты должна проявить максимум осторожности.
Внизу уже стоял лимузин, мотор его мягко урчал. В салоне их ждало холодное шампанское. Негромко играла музыка — Бетховен.
— Идеальный вариант побега. — Ева с улыбкой смотрела, как Александр открывает шампанское.
— Я хотел сделать твой первый выход в свет идеальным.
— Лучше и не могло быть. — Она притронулась краем бокала к его бокалу и слегка пригубила вино.
— Но это было еще не все.
Александр достал из небольшого отделения длинную изящную коробочку:
— Я ждал, пока ты поправишься, чтобы преподнести тебе подарок.
— Алекс, я не нуждаюсь в подарках.
— И все-таки я хочу подарить тебе кое-что, мне это необходимо. — Он взял ее руку и положил на коробочку. — Не расстраивай меня.
Как она могла отказать? Ева открыла крышку и несколько мгновений смотрела на сверкающие камни — двойной ряд сапфиров и бриллиантов. Это колье для принцессы или королевы, подумала она, но не для обычной женщины. Не в силах устоять перед красотой камней, она взяла колье и, бережно держа в пальцах, залюбовалась их игрой в свете мелькавших за окном уличных фонарей.
— О, Алекс, оно восхитительно, просто дух захватывает!
— Как и у меня при виде тебя! Наденешь его сейчас?
Ей трудно было представить себя в этом царском украшении, но, услышав мольбу в его голосе, она сказала:
— С радостью. Поможешь?
Он расстегнул замочек ее золотого колье, снял его и заменил на новое. Она потрогала ожерелье на шее, как будто не веря, что оно принадлежит ей. Прежде холодные, камни стали быстро согреваться.
— Боюсь, я буду теперь думать только о нем, а не глядеть на сцену, так и хочется до него дотронуться. Спасибо!
Ева поцеловала Александра, и он ответил на ее поцелуй очень ласково и осторожно.
— Еще поблагодаришь, когда сегодняшний вечер закончится.
Она заметно волновалась, когда они входили в театр. И уж совершенно растерялась, попав в королевскую ложу, потому что весь зал поднялся ей навстречу, приветствуя аплодисментами и криками. Александр, улыбаясь, поднес к губам ее руку. Хотя Еву захлестывали эмоции, она смогла побороть их и ответила на горячий прием улыбкой и реверансом.
Александр придвинул ей кресло. По его довольной улыбке она поняла, что вполне справилась со своим первым официальным появлением на публике.
— Очень надеюсь на успех актеров, — прошептала она, пытаясь унять волнение, когда занавес поплыл вверх. — Как бы мне хотелось хотя бы на минутку заглянуть за кулисы.
— У меня есть инструкции твоего доктора, дорогая, там это не предусмотрено.
— Знаю, но… О боже, начинается.
Ева крепко держала Александра за руку весь первый акт, чувствуя, как желудок сводит от волнения, но успела заметить все до мелочей. Она уже мысленно составила список не только замечаний, но и мер по их устранению. Все следовало исправить к следующему представлению.
А в зале реагировали живо, слышался смех. Диалоги острые, иногда слишком жесткие и по-американски резкие, может быть слишком резкие для европейского уха, звучали несколько вызывающе, но любовная тема, ее коллизии оказались всем близки и понятны.
Спектакль закончился. Ева считала количество вызовов на сцену. Она испытывала гордость за свою труппу.
— Двенадцать! — Она с радостным смехом повернулась к Александру. — Как приятно, но они заслужили, действительно играли потрясающе. Правда, во второй сцене мне хочется изменить кое-что…
— Но только не сегодня вечером. — Он взял ее под руку и повел из ложи.
Три гвардейца при их появлении вытянулись в струнку — это была личная охрана принца. Ева старалась не замечать этих мер безопасности, чтобы не вспоминать о прошлом. Хотелось думать о пьесе.
— Не могу дождаться, когда появятся отзывы. Алекс, не могли бы мы зайти на минутку за кулисы, я только…
— Не сегодня, — последовал короткий ответ.
В сопровождении гвардейцев, следовавших на почтительном расстоянии, они спустились вниз не по центральной, а по боковой лестнице, но и там были встречены фоторепортерами, которых оттеснила охрана. И не успела Ева опомниться, как они уже сидели в лимузине.
— Как быстро все промелькнуло. — Она откинулась на спинку сиденья. — Мне хотелось, чтобы спектакль длился и длился, хотя я очень волновалась. И еще мне казалось, что все на нас смотрят.
— Тебя это смущало? Ты чувствовала неловкость?
— Немного. Я хочу попросить доктора Франко позволить мне завтра смотреть из боковой кулисы.
— Ты устала?
— Нет. Я чувствую себя прекрасно. — Она улыбнулась и глубоко вздохнула. — Просто великолепно. Наверное, так чувствовала себя Золушка за пять минут до полуночи.
— У тебя есть еще целый час. И я хотел бы провести его с тобой.
— Он твой, до самой последней минуты.
Во дворце было тихо. Он проводил ее наверх, но вместо того чтобы отвести в ее комнаты, повел к себе.
Там был накрыт стол на двоих. Горели свечи в хрустальных подсвечниках. Играла музыка, на этот раз партию вели скрипки, обстановка была романтичной.
— Вот теперь я чувствую себя окончательно Золушкой.
— Я хотел устроить этот ужин в тот день, когда ехал встречать тебя в театр.
Ева подошла к столу и тронула лепестки цветов в низкой хрустальной вазе в центре стола. Повернулась, чувствуя, как волнуется. Александр собирался таким образом объявить, что отношения дальше не могут продолжаться? Нет. Этого не может быть, даже если мужчина — принц.
— Почему?
— Мне показалось, что я лишаю наши отношения романтики, которую ты любишь, и собирался исправить положение. — Он подошел и привлек ее к себе. Его поцелуй впервые после ее ранения был долгим и жадным. — Знаешь, я думал, что могу потерять тебя. — Голос звучал глухо от бури эмоций, захлестнувших Александра, и он взял руки Евы в свои, чтобы спрятать в них лицо. — Я сделал столько ошибок с тех пор, как мы вместе, но ту, самую главную, не забуду никогда…