Мистер Диллет перевел взгляд наверх. Там около камина стояло кресло, в котором дремала сиделка. Старик, лежащий на широкой кровати, не спал; глаза его были открыты, а пальцами он беспрестанно перебирал бахрому покрывала. Дверь позади кровати открылась, на потолке заиграли пятна света, и в комнату вошла женщина. В одной руке она несла свечу, а в другой держала откупоренную бутылку причудливой старинной формы. Поставив свечу на стол, женщина подошла к камину и разбудила сиделку. Та взяла бутылку, вылила часть содержимого в серебряную кастрюльку, добавила сахар и специи, размешала и поставила кастрюльку на огонь. Старик, внимательно следивший за ними, еле заметным движением руки подозвал к себе женщину. Женщина с улыбкой подошла к нему, обхватила пальцами его запястье, стала считать пульс и, словно встревожась, прикусила губу. Во взгляде старика появилось беспокойство, он слабо махнул головой в сторону окна и что-то сказал. Женщина кивнула, приоткрыла створки, выглянула и прислушалась. Как и старик, она казалась чем-то обеспокоенной, только беспокойство ее было ненатуральным. Повернувшись к кровати, она покачала головой, при этом старик тяжело вздохнул.
Тем временем, из кастрюльки пошел пар, сиделка сняла ее с огня, налила горячий напиток в серебряный кубок с двумя ручками и направилась к кровати. Следом за ней подошла женщина. Сиделка передала кубок женщине и приподняла старику голову. Старик слабо сопротивлялся, пытаясь оттолкнуть ее руки, но женщина приставила кубок к его губам и заставила сделать несколько больших глотков. После этого сиделка бережно опустила голову старика на подушки, а женщина вышла, захватив кубок, бутылку и серебряную кастрюльку. Казалось, старик задремал. Сиделка вновь устроилась в своем кресле, и в комнате воцарилась тишина.
Вдруг старик рывком приподнялся в кровати и издал жуткий крик. Кровь прилила к его лицу так, что в полумраке оно казалось черным. Глаза помутнели, черты лица исказились, на губах появилась пена.
Сиделка вскочила, заметалась по комнате и бросилась звать на помощь. Тут же вернулась, и, обхватив старика обеими руками, попыталась его успокоить. Безрезультатно. К тому моменту, как в комнате появилась женщина, ее муж и слуги с перепуганными лицами, все было кончено: старик изогнулся в последней судороге и затих; черты лица, искаженные агонией, разгладились, и тело обмякло на руках у сиделки.
Прошло еще какое-то время, и к дому подъехал экипаж с зажженными факелами. Из него проворно выскочил джентльмен в парике, одетый во все черное. В руке он держал небольшой кожаный саквояж. Супруги встретили его на крыльце. Она — поминутно прикладывая платок к глазам, и он — с приличествующим моменту скорбным выражением лица. Ночной гость поставил саквояж на стол и, сочувственно кивая, выслушал рассказ о трагическом происшествии. Затем решительно покачал головой, видимо, отклоняя предложение отужинать и остаться на ночлег, медленно сошел вниз, сел в экипаж и уехал. Мужчина проводил гостя взглядом, и презрительная усмешка скользнула по его губам. Огни экипажа скрылись за поворотом, и сцена погрузилась во мрак.
Однако мистер Диллет ждал продолжения и, как выяснилось, не напрасно. Дом снова ожил. Только на этот раз ярко осветились витражи в часовне и небольшая комната под самой крышей. Под своды часовни вытянулся украшенный резными башенками орган с золотыми трубами, на тяжелых отполированных до блеска скамьях лежали красные подушечки. Пол был выложен плитами черного и белого камня. Часовня освещалась четырьмя толстыми витыми свечами по углам постамента, на котором стоял гроб, покрытый черным бархатом.
Кровь застыла в жилах у мистера Диллета при виде этой мрачной картины. От сквозняка края покрывала на гробе колыхались, приоткрывая серебряную табличку с именем. Одна из свечей покачнулась и упала, и это вывело мистера Диллета из оцепенения. Он заглянул в детскую. Няни там не было, зато с детьми находились родители. Они были одеты в траур, но настроение у них было явно не траурное. Напротив, они оживленно беседовали друг с другом, шутили с детьми, и, судя по их лицам, в комнате то и дело раздавались взрывы хохота. Но вот глава семейства на цыпочках вышел из комнаты, сдернул с крюка покрывало и тщательно прикрыл за собой дверь. Спустя две минуты дверь медленно отворилась, в комнате появился закутанный в белый саван призрак и, раскинув руки, направился к детским кроваткам. Дети завизжали от ужаса и бросились к матери. Тут из-под савана показалась довольная физиономия отца. Родители принялись успокаивать детей, усадили их к себе на колени, и развернули злополучное покрывало, убеждая перепуганных насмерть ребятишек, что никакого призрака внутри не осталось; просто это была веселая папина шутка. Наконец, дети улеглись; родители, пожелав им спокойной ночи, удалились, в комнату вошла няня, и вскоре свет погас.