Дабы избегнуть вражды между сводными братьями, Уайна-Капак пошел на весьма рискованный и чреватый непредсказуемыми последствиями шаг: он разделил Империю на две части, объявив наследником северных территорий (включая бывшее Царство Киту) Атауальпу, а южных — Уаскара.
Но это только усилило неприязнь между братьями-наследниками, а после смерти Уайна-Капака она вылилась в откровенную вражду, а затем и войну.
Гражданские войны всегда жестоки. Жестокой война была и в Тауантинсуйо. Она шла с переменным успехом, опустошая страну и неся с собой бесконечные жертвы, пока не произошло решающее сражение, в котором с обеих сторон погибло 150 тысяч человек. Армия Уаскара была разгромлена; сам он оказался в плену у брата и был заточен в темницу.
Трудно представить всю тяжесть удара, нанесенного этими событиями по психологии и сознанию миллионов подданных Империи, привыкших с детства видеть в Единственных Инках сыновей Солнца, абсолютно непогрешимых ни в чем, неспособных, подобно каким-нибудь мелким вождям-куракам, на споры, а тем более — на вражду из-за земли, богатства или власти, не говоря уже о массовом убийстве побежденных «инков по крови», на что пошел Атауальпа, хотя они и приходились ему братьями, кузенами, племянниками и дядьями по отцовской линии.
И в этот момент в обескровленную и духовно опустошенную страну, высадясь с огромных лодок, вторгаются странные бородатые существа, ездящие на больших оленях, вооруженные металлическими палками, изрыгающими смертоносный огонь. Испанцы. Посланцы бога Уиракочи, как они утверждают. Да и сами они, дескать, боги-уиракочи. Продвигаясь вглубь страны, испанцы достигают Кахамарки, города, неподалеку от которого расположился лагерь Атауальпы. Обманом они заманили в засаду Единственного Инку, захватили его в плен. За свое освобождение Атауальпа пообещал испанцам огромный выкуп, какого не знала история человечества. И Атауальпа сдержал свое обещание. Испанцы тоже: они объявили об освобождении Инки, и тут же устроили судилище над ним, выдвинув совершенно нелепые обвинения, и задушили Атауальпу. Но еще до своей казни он отдал тайный приказ умертвить Уаскара. Впрочем, возможно, что Уаскара убили испанцы, возложив вину на Атауальпу.
Смерть Атауальпы, который уже успел стать богом на земле и действительно Единственным Инкой, означавшая гибель индейской империи, ввергла инкское общество в шоковое состояние[12]. Особенно тяжело переживали смерть Сына Солнца и Чинчасуйо, одной из четырех стран империи. И не удивительно, ведь большую часть ее составляли земли бывшего Царства Киту, всего лишь каких-нибудь четыре десятка лет назад вошедшего в Тауантинсуйо, притом не столько в результате побед инкских войск, сколько вследствие династического брака. В общественном сознании населения этой области Атауальпа был в первую очередь сыном Пакчи, а не ее супруга Уайна-Капака, царя Тауантинсуйо. Поэтому именно здесь (и это достоверно известно) слагается знаменитая, вошедшая в хрестоматийные издания, элегия на смерть Атауальпы, и именно здесь, очевидно, была создана уанка, до наших дней бытующая на этнической территории народа кечуа, наследника великой инкской цивилизации.
И чем больше в сознании народа забывались враждебные действия Атауальпы в отношении Уаскара, его семьи и всех его родственников, тем больше образ Правителя из Киту приобретал черты «отца» всех индейцев-кечуа, тем больше он оплакивался и тем сильнее в кечуанской мифологии выкристаллизовывались надежды на его воскрешение, на возрождение Тауантинсуйо и счастливой жизни народа.
Такова, вкратце, канва исторических событий, очертивших широкое полотно театрального действия.
Заключительная часть нашего обозрения и посвящена этому полотну, этой уанке, которую можно считать лебединой песней инкской драматургии и первым словом театрального искусства новой народности кечуа, предпринимавшей титанические усилия для сохранения и развития своей самобытности в крайне неблагоприятных политических и социальных условиях.
Если все три предшествующих драмы созданы в стихотворной форме, то четвертая являет собой образец древней кечуанской прозы. Впрочем, известна попытка (и не безуспешная) передать содержание драмы в стихах. Но это, скорее, не стихи, а ритмизированная проза. В то же время образность «человеческого языка» (т. е. кечуа), его речитативность, обилие рефренов и междометий приближают кечуанскую прозу к поэзии.
12
Шоковое состояние длилось недолго. Вскоре вспыхивают индейские восстания, и начинается эпоха испанско-кечуанских войн.