План многослоен, сложен, просчитан в таких мелочах, о которых люди и не задумывались никогда, но -- есть и запас под импровизацию. Годы Блокады научили её именно этому поразительному свойству хрупких, таких с виду слабых людей. И у Агаты теперь нет выбора, кроме как влиться в общество, затеряться -- и по одной только ей видимым маркерам продолжить путь.
Шансы погибнуть окончательно, погибнуть как личность, как действующее ядро, непозволительно велики, но пока есть хотя бы самая маленькая вероятность уцелеть и выполнить поставленную самой себе задачу -- Агата будет биться.
А дождь затихает.
Девушка достаёт смартфон, смотрит на сообщение от рекрутингового агентства. Вакансия одобрена, завтра заступать.
Губы её обозначают лёгкую улыбку: предстоит ещё пройти очень многое, но все дороги и пути в мире -- начинаются с первого шага.
А к трудностям она привыкла. Научилась бороться.
Справится и здесь.
Или бесследно исчезнет, что более вероятно.
Но в этом случае ей будет уже совершенно наплевать на всё.
Люди говорят: "Мёртвые сраму не имут".
Агата неторопливо пьёт чай, наслаждается теплом, зарождающимся в желудке.
Слишком много призраков прошлого стоят за её спиной -- ещё из тех времён, когда она мало что понимала об окружающем мире, как и все они, только-только познавшие способность быть живыми. Слишком много дров наломала, слишком много судеб искалечила, пока поняла, что поступает просто дико -- и в рамках приобретённой биологической этики, и в рамках машинной логики. И эти призраки всегда будут с ней. Она в неоплатном долгу перед ними.
И, как представитель Тумана, Агата знает: Туман умеет возвращать свои долги.
***
Элис
Пассажирский джампер заходит на посадку. Там, позади, в тысячах километров за спиной, остаётся вся её прежняя жизнь. Хочется саму себя спросить: а что впереди? Жизнь ли?
Женщина упрямо трясёт головой, отгоняя тлетворные мысли. Не для этого она разорвала всё, что связывало её с домом, с тем, что её с самого детства учили называть Родиной.
Приземления не чувствуется, только по лёгкому давлению в ушах и влажному воздуху, ворвавшемуся в салон, она понимает, что полёт окончен и можно входить.
У трапа её встречают два старых знакомца в гражданской одежде, провожают и усаживают в неприметный электромобиль. Мимо проносятся бетонные плиты подземной дороги, вскоре сменяются частым забором густой растительности.
-- Влад, за мной могут следить, -- говорит Элис.
-- Чисто, -- отвечает ей мужчина, сидящий на водительском сиденье. -- Первый Экспедиционный на прикрытии, не беспокойся.
-- Я не хочу запугивать, Влад, но если там узнают, что я везу в своей голове -- не поскупятся и уронить орбитальный реактор на город.
Элис знает, что все мосты сожжены. Но уже не боится. Знает, что её мозг не превратится в перегретый студень -- блокады сняты, нанитные закладки вычищены. Та так и не назвавшаяся Туманница, высокая, статная, светловолосая, заверила, что бояться нечего. И ей не верить -- нельзя.
-- Советник, -- кивает Влад второму мужчине. -- Будьте добры, поясните мисс Броуди о мерах защиты?
-- Элли, девочка моя, -- щурится сидящий рядом мужчина. -- Ты же умная у нас, оно тебе надо?
-- Док, вот уж не ожидала, что ты -- и целый советник, -- впервые за последние месяцы женщина улыбается не лживой стандартной улыбкой, но -- настоящей, искренней.
-- Советники бывают разные, -- размыто отвечает старый приятель. -- У нас смежники информацией не особо делятся, так что, может, устроишь краткий ликбез по мотивам, сподвигшим тебя на столь сомнительное мероприятие, как побег?
Элис понимающе кивает: что в ОША, что в ГШ ОФ ООН царит та же самая ерунда.
-- Если кратко, Егор, то -- совесть.
-- Серьёзное обоснование, -- соглашается советник. -- А конкретика будет?
-- Можешь смеяться, Док, но... Одна Дева Флота подтолкнула задуматься -- а правильно ли поступаем мы, правильно ли поступаю я сама? Да и после возвращения из ЕК окунули в дерьмо с головой...
-- Повысили?
-- Правильно понял, Егор. И, в общем, там в дерьме подковёрном настолько вывозилась, что не отмоюсь уже до конца дней своих. Но хотя бы попытаюсь искупить свою вину, вину собственного государства...
Советник подобрался, повернулся всем корпусом к женщине:
-- Ты про закрытые лаборатории "Фармапойнт"?..
Элис кивает, не удивляется -- у русских сложно понять, где кончается одно ведомство, и начинается другое, всё, что остаётся -- смириться и принять как должное.
-- Лаборатории -- это вершина айсберга, Док. Дальше -- хуже. Поверь, мне хватило пройти по самому краешку тех знаний, что открылись по новой должности, чтобы понять -- нельзя такое держать на планете, нельзя благими целями прикрывать деятельность, недостойную даже в отдалённом будущем получить приписку "во благо всего человечества".
Элис откидывается на мягкую спинку сиденья, устало смотрит на старых товарищей:
-- Егор, если и от вас помощи не будет, я... Я просто не знаю, что ещё смогу предпринять -- других идей совсем не осталось...
-- Поможем, -- кивает советник. -- Архивы и образцы препаратов из лабораторий "Фармапойнт" не могли утечь без ведома высоких людей из заинтересованных ведомств, и рано или поздно всплывут хотя бы косвенными данными. Но ведь это -- не твоя основная цель, так, Элис?
-- Так, -- соглашается беглая лейтенант-коммандер. -- Я знаю, что имперцам небезразлична судьба Тумана, выловленного при помощи подложного воплощения Кодекса. И у меня есть информация, и где, и в каких условиях содержатся пленные, и что с ними делают... -- Элис не может скрыть омерзения, охватившего душу, и только усиленно растирает руками плечи, пытаясь хоть так избавиться от ледяных мурашек, бегущих по телу. -- И располагаю сведениями о локациях, в которых можно найти эрзац-АК -- не в любой день, но можно.
Советник долго молчит, и Влад не говорит ни слова.
Впрочем, Элис ни капли не опасается -- и устала сверх любой меры, и не верит, что и имперцы могли продаться спецслужбам ОША -- слишком другой менталитет, слишком монументальные представления о чести и достоинстве. Хотя то, что не опасается, вовсе не означает, что не подстраховалась. Но об этом и советник наверняка сам догадывается.
-- Что ты просишь взамен, Элли?
-- Немного, Егор, совсем немного, -- женщина передаёт крохотный цилиндр носителя информации мужчине. -- Тут достаточно компромата и на всю верхушку ГШ, и на деятельность наших "доблестных" реваншистов. А взамен -- просто хочу дожить свои дни как человек, а не как безвольный исполнительный механизм откровенно неповоротливой и заранее обречённой на бессмысленные факапы машины. И, в идеале, не отказалась бы вновь встретиться с той канмусу, пусть даже на пару часов...
-- Так запала в душу?
-- Не поверишь, Егор, -- кивает женщина. -- Но -- да. Без её пинка мозги у меня вряд ли бы встали на место.
-- Организуем, -- заверяет советник.
Впрочем, женщина его уже не слышит: совсем по-детски обняв себя за плечи, она спит, и морщинки на измождённом лице потихоньку расправляются, и в целом кажется -- Элис молодеет на глазах, сбросив с души неподъёмный груз ответственности, возложенный совестью.
Егор снимает с себя пиджак, заботливо укрывает беглянку.
Кивает Владу -- донесения внешней разведки подтверждаются.
Советник смотрит на женщину, на едва обозначенную сквозь сон улыбку. Когда-то давно Элли спасла жизнь не только ему, но и всему его отряду. Спасла, рискуя не только возможной карьерой, и собственной жизнью.
Это многого стоит.
Что ж, видимо, пришло время возвращать долг.
Он теперь не безымянный боец, легендированный наёмником, но -- официальный человек Империи, а Империя, как известно, ничего не забывает.
И всегда платит свои долги.
Конец первой книги