А мне смешно, поэтому я улыбаюсь. Вот живёт в глухой деревеньке богатырь, защищает слабых, борется с нечистью местной, девушку завоевать пытается, деревенскую красавицу, мечты у него свои. Большое будущее, путешествия и подвиги, интересные приключения. А тут какой–то тёмный могущественный хрен чисто случайно на его деревню падает. В подобной ситуации, где долбаное непонимание возникло на пустом месте, тёмный его убивает взмахом своей брови. Как мошку.
— Емеля, значит, — говорю, оценивая молодца.
— Ага, он самый.
— Лучший боец на деревне? — Уточняю с иронией.
— Не доспорили мы с Ванькой ещё, но точно второй по силе, — отвечает наивно. — Так что ты давай отсюда, пока цел. Или пошли на улицу, там поговорим.
— Емеля, — прорычал дед и замотал головой отрицательно.
— Емелюшка, — взвыла и женщина.
Блин, ладно, хорош нервы трепать крестьянам.
— Так, всё, отбой. Я граф Морозов, — демонстрирую свой красивый родовой перстень. — Ярослав Дмитриевич, можно просто — Ярослав. Заблудился по дороге в Москву. И хочу выяснить у добрых людей, где я сейчас.
Парень сразу переменился в лице, переглянулся с батькой и женщиной. Те тоже выдохнули.
— Барин! — Воскликнула хозяйка. — Что ж ты сразу не сказал! Какие у нас гости! Целый граф! Я бы мяса хорошего принесла!
— Граф, граф, — вздыхаю и достаю тубус из–за пазухи с картой, какую только смог добыть за ночь у купцов.
Расстилаю бумагу на столе. И прошу:
— Милые люди, вот тыкните пальцем, где ваша деревенька. Очень вас прошу.
Емеля уверенно тыкнул в одно место, батька его в другое. Женщина в третье. Собрался целый консилиум вокруг моего стола. Сижу и думаю, вот же меня угораздило.
— Может, всё–таки самогоночки, барин? — Спросила женщина виновато, заметив моё настроение.
— Да мне лететь, в смысле ехать надо, — вздыхаю.
— Так мы проводника дадим! За тридцать медяков Олежка довезёт на телеге до главной дороги на Орёл, — предложил дедуля.
— Ладно, сам разберусь, — вздыхаю, сматывая карту. Уже в процессе я прикинул, что километров сто пятьдесят махнул, пролетев между Орлом и Тулой через менее населённую землю. Конечно, местные с деревни не в курсе, что это за город такой Сосково, он им вообще не сдался, они с другой стороны.
Только народ отошёл от стола, с улицы раздалось протяжное:
— Беда!! Беда люди!!
А затем ворвался тот самый мужик, которого я ещё на поле напугал. И заявил отчаянно:
— Беда, Емеля. Белун проснулся. Видать, птица поганая его взбаламутила. У рощи идёт, скоро сюда явится.
— Так мы ж ему телёнка… — начала женщина.
— Убить грозился, еле ноги унёс, — продолжает мужик, толком не отдышавшись.
— Всё! — Обрубает Емеля. — Хватит из нас кровь, что кикимора болотная, сосать. Больше не будет ему ни телят, ни кур наших. Берендей поганый получит, аль я помру.
— Ваньку зовите! — Воскликнул его отец. — Ваньку скорее!!
Женщина ко мне подскакивает.
— Уходи, барин, на двор и прямо до дороги. Пока худо не стало. Разгневали мы жрица Белуна, раз он в берендея обратился.
Поднялся я. Экипировку нацепил, шубу набросил, решив не оставлять, а то сопрут, и выдвинулся посмотреть, что там за нечисть, которая деревню терроризирует. За Емелей спешу, он как был в одной рубахе, так и двинулся по улице навстречу зверю. Поравнялся с ним.
— Что барин, не боишься берендея? — Спрашивает с оскалом. — Он мой, даже не лезь.
— Нет, любопытно глянуть, что за зверь этот ваш Белун. Ты мне вот что скажи, давно он тут у вас?
— Сколько себя помню, — вздыхает. — Много он витязей погубил. Я всё ждал часа, тренировался с Ванькой и денно, и нощно. Видать, время пришло.
— Так, а что десять лучников не можете набрать, да нашпиговать его? — Продолжаю разговор.
— Никто не осмелится, однажды он пятерых охотников разорвал. Теперь любой, кто его видит, дрожит так, что ни стрелу не вложить, ни тетиву натянуть. Страху нагонять он умеет.
В конце дрожь у парня уловил. И сам ощутил, как в груди проморозило. Хм, похоже, берендей не простой, излучатель у него стоит какой–то.
Кажется, я угадал, судя по тому, что народ весь попрятался. Даже из трактира больше никто не вышел. Покричали Ваньку несмело, и всё затихло. На дороге у начала домов крупный белый медведь показался и двинулся на своих четверых размеренным шагом нам навстречу. Тут–то Емеля и затрясся, как осенний лист на ветру. Понятно.
Я–то уже попривык к воздействию и двинулся уверенней, обгоняя парня.
— Б…б…барин, не иди, — слышу позади. — Убьёт.