Иду мимо домов и вслушиваюсь, выискивая домашнюю скотину. В надежде уловить какое–нибудь мычание или блеяние.
За третьим домом слева кажется коровник, куда и спешу. Сперва стучусь в калитку, затем, не получив ответа, поднимаю простенький крючок и бью кулаком уже в дверь. Чувствуя людей внутри, не перестаю ломиться около минуты.
Но вскоре из–за угла выходит со двора мужичок со взведённым простеньким луком.
— Чего надо ирод? Мы уже всё вам отдали, — прошипел он сипло.
— Кому отдали? — Интересуюсь спокойно.
— Твоим дружкам, так что иди по добру отсюда.
— Мне нужна твоя корова, — демонстрирую золотой рубль.
— Чего удумал? А мне чем детей зимой кормить? Золотом твоим⁈
— Купишь другую, у меня нет времени, — заявляю. И вижу в окнах сразу четыре мордашки. Твою ж мать.
— Вы что стервятники, как напасть случилась, сразу прибежали, — дальше кроет мужик, держа меня на прицеле.
Вздыхаю. Потому что понимаю, им молоко нужнее любого золота. В сложившейся обстановке он и корову нигде не найдёт.
— Там бандиты? — Уточняю, кивая на большой дом.
— Шайка твоя, — покривился. — Иди, здоровайся. Сын мой вернётся, всех вас найдёт.
— Да я не с ними, успокойся мужик, — говорю, вздыхая. — Путь держу в столицу, где разлом открылся большой.
Крестьянин сразу отшатнулся и лук опустил.
— Витязь значит. Заплутал что ли? — Ахнул. — Корова тебе зачем? У Бориса есть лошадь, дом Соломенцевых по правую руку в конце. Он продаст.
— Лошадь даже лучше, — соглашаюсь. — А скажи, что там за шайка?
— Наша пьянь связалась с беглыми из тульского рудника, в лесу два года жили, пакости мелкие устраивая всем в округе. Теперь вот вышли, к купцу нашему завалились, зная, где добыча водится. Он их кормит и поит, умаслить пытается. А они только больше звереют, чуя безнаказанность. Утром Дуньку изнасиловали, мою дочку затащить пытались. А ей тринадцать отроду. Вот я и… бросился на доброго человека. Прости дурака, витязь. Бери коня у Бориса и иди своей дорогой, пока тебе не досталось.
— Мне б погреться у печки, да горячего чая попить. А потом я пойду дальше.
— Что ж это я, невежа. Сразу не увидел, как ты околел, заходи, добрый человек. Только со двора пошли. Тут мы заколотили всё от нерадивых.
Пустил без проблем в хату, старик и старуха у него уже совсем старенькие, жена, шестеро детей. Похоже, и ещё один есть — старший, который на призыв ушёл. Приютили хорошо. Как шубу снял, сразу и заохали, увидев мои доспехи.
Представился Ярославом, без титулов. В ответ мне всех перечислили. Вот и познакомились.
Старшая дочка, над которой, видимо, и хотели надругаться, с матушкой наравне хлопочет. Детки вокруг меня вьются.
— Не серчай витязь, живём скромно, — прокомментировала женщина, подавая на стол жареную картошку с луком.
— Яиц ещё принеси, чего жмёшься, — забурчал мужик.
— Да варятся уже, чего взъелся? — Заворчала и мне ласково. — Брага есть на смородине, сами делаем.
— Да просто чая, мать, спасибо, — киваю. Детки со всех сторон облепили.
— А можно меч поглядеть? — Пацан лет шести лезет. — А лук?
— Отстань от витязя, выпорю, — рычит на них отец.
— А у братки тоже меч есть, — второй парнишка пристаёт. — И лук длинный.
— Твой братка молодец, — хвалю. — Пошёл людей и землю защищать от нечисти.
— Ой, а кольца какие блестящие, — интересуется девочка лет четырёх. Светленькая милая крошка.
Сажаю на коленки. Расправляю ладонь.
— Ух ты, — щупает своими нежными пальчиками. В этот момент с теплом на сердце думаю, что и у меня когда–нибудь будет своя дочка, свой сын. Много своих детей. Красивых, здоровых, добрых и честных. Я научу их всему, что знаю.
— Ты ж барин, — заключает старшая, углядев перстень.
И не скажешь, что тринадцать, светленькая, красивая деваха по имени Еля. Чувствуется вызов, бойкость, стремление.
— Да, граф, — отвечаю, как есть, работая активно деревянной ложкой по тарелке.
Заохали, заахали взрослые. Слышу, как дед запричитал. Бабка заплакала.
— Отродясь графья не видывала, — завыла старушка.
— Тише, старая, — заворчал на неё мужик. — Дай отдохнуть с дороги спокойно. Аппетит не порти, его сиятельству.
— Граф, значит, — раздалось с наездом от старшей дочки, уселась напротив и впилась голубыми глазищами, как сущий ангел. — Я вот подросту маленько, на платье да дорогу накоплю медяков, да к тебе приду в служанки, примешь?
Забавно такое слышать.
— Прислуживать хочешь? — Спрашиваю испытывающе. — Может, умеешь что получше?