Наконец-то нам повезло. Пропитый старичок лет тридцати со свежим фингалом под левым глазом сообщил нам, что неподалеку в подвале обосновался новенький и что он вполне подходит под описание моего дедушки Я расплатился с бомжем соткой баксов, отчего он сразу бухнулся в обморок, и мы отправились по указанному адресу.
Подвал как подвал. Грязно, сыро, ржавые трубы и кучи мусора под ногами. Я невольно проникся сочувствием к камраду Смеагорлу, которого наш мир встретил вот такими условиями.
Вдобавок тут было темно. Гэндальф порывался использовать для освещения свой посох, но я его остановил. Свет может спугнуть того, кого мы ищем.
Когда мы вошли в какой-то особо грязный закуток, что-то шевельнулось в углу. Гэндальф напрягся, а я помахал рукой в надежде, что мой жест будет замечен.
– Кто здесь? – спросил я.
– Стоять, где стоите, – отозвался голос из угла. – Сами кто такие?
– Камрад, – сказал Гэндальф, расплываясь в улыбке. – Мы свои.
– Серый, ты, что ли?
– Ага! – воскликнул Гэндальф, подвешивая под низкий грязный потолок шар света. – Выходи, камрад.
Куча тряпья в углу зашевелилась, и из нее выполз Горлум. Совсем не похож на плоды трудов Питера Джексона. Маленький, грязный, усталый и смертельно опасный.
– Кольцо с тобой?
– Прелесть всегда со мной, – невесело ухмыльнулся маленький человечек. – А почему спрашиваешь?
– Я пришел освободить тебя.
– Придумал что-нибудь новое? – поинтересовался Горлум. – Что-нибудь поумнее, чем поручить дело особой важности двоим дилетантам?
– Операция была спланирована правильно.
– Качество операции определяется по ее результатам, – сказал Горлум. – Результат был самый плачевный. Что ты можешь еще предложить?
– Ты не удержишь Кольцо в руках в этом мире. Нам надо вернуться в Средиземье.
– Зачем? – спросил Горлум. – Зачем мне куда-то возвращаться? Мне и здесь плохо.
– Мы не можем здесь оставаться.
– Пока мы здесь, Средиземье в безопасности.
– Зато в опасности Земля.
– Это твоя вина, Серый. Твое идиотское решение привело к таким последствиям. Нам не удалось уничтожить Кольцо. Кусок золота переиграл нас. Мы обезопасили свой дом, зато принесли беду в чужой.
– На этот раз мы найдем решение.
– И сколько ты будешь его искать, Серый? Сто лет? Двести? Пока Саурон не возродится в третий раз?
– Что предлагаешь ты?
– Не знаю, – сказал Горлум. – Я устал.
– Тогда у меня есть предложение, – раздался голос у нас за спинами. – Отдайте Кольцо мне. Тем более что оно само этого хочет.
Я застыл на месте. Этот голос был мне знаком. Гэндальф попытался обернуться, но голос посоветовал ему не делать этого.
Федот.
Он вышел из-за наших спин и направился к Горлуму. Углядев новую опасность, тот попытался закопаться обратно в тряпье, бормоча что-то не слишком вразумительное, но потом оставил свои попытки и гордо выпрямился во весь свой небольшой рост.
– Тебе придется убить меня, дылда.
– Ты думаешь, это так сложно? – спросил Федот. – Давай его сюда.
Горлум затрясся мелкой дрожью и сунул руку под лохмотья. Он явно боролся с собой, но не побеждал в этой борьбе. Когда его рука снова появилась, на ладони лежало Кольцо.
Ничего особенного. На обручальное похоже. Моя бабушка такое хранила.
– Не советую тебе его брать, – сказал еще один голос. – Ты у меня на прицеле.
– Кто-то повесил над входом объявление? – спросил Федот. – Тут что, собрание, что ли? Все уже в сборе или еще кто-то появится?
Словно в издевку раздался не слишком громкий хлопок, и между нами и Федотом трансгрессировал Роман.
– На этот раз все? – стоически вопросил Федот, протягивая руку за Кольцом. – Слишком много свидетелей убирать придется, но что поделаешь…
На лестнице раздался грохот шагов, и в подвал ввалилась сразу целая группа.
– Ночной дозор, – заявил ее предводитель, светя во все стороны обычным фонариком. – Всем выйти из сумрака!
На него обратились взгляды всех присутствующих.
– Во-первых, – медленно и спокойно сказал Роман, – мы стоим на свету. А во-вторых, вы не в тот подъезд зашли, ребята.
– Стоять на месте! – заорал маленький мальчик, выскакивая из-за спины предводителя. – Я – Ларри Питтер, и вот моя волшебная карточка!
Он размахивал в воздухе куском пластмассы, подозрительно похожим на кредитную карточку «Виза».
– А ты еще и не в ту страну, мальчик, – сказал Роман. – Пойди умойся, а то чернила с шрама текут.
Глава пятьдесят четвертая. КОНЕЦ ЗАТМЕНИЯ И НЕБОЛЬШОЙ ЛОКАЛЬНЫЙ АРМАГЕДДОН
Герман
Проснулся утром. Один. Ушла? Знает, что я ни минуты без нее не могу.
Ошейник на шее. Кандалы на руках. Как я их раньше не замечал? К чему цепи, если Любовь?
А может, это не любовь? Раз цепи. Какая уж тут любовь.
А это что за тряпка на шее болтается?
Ее чулок.
Когда же ты вернешься, любимая?
– У нас могут быть проблемы, сестричка. Работа не выполнена еще и наполовину, а он все чаще возвращается. Теперь его ни на минуту нельзя оставлять.
– Нужны более радикальные меры, братец. И я их приму.
– Как тебя зовут?
– Пуфик.
– Нет, я передумала. Теперь тебя зовут Песик и ты будешь моей собачкой. Моей комнатной собачкой. Ошейник у тебя уже есть. Лизни мамочке ручку. Хороший мальчик.
«Фарт, покровительствующий только реальным пацанам, вложил в руку героя стингер, мантру заветную произнес, и отправился великий герой нечестивцев уничтожать…»
Эта фраза была единственной на мониторе. Странная какая-то фраза. Никогда не думал, что в одном предложении могут сочетаться слова «стингер» и «мантра».
Кто это написал?
А, это же я написал. Комнатная собачка.
Вот и ноутбук на коврике стоит. А коврик у кровати хозяйки. Все правильно. Домашние любимцы должны спать неподалеку от своих хозяев.
А изредка их даже приглашают в хозяйскую кровать.
Стингер. Мантра. Почему именно так?
И почему из всего предложения только эти два слова полужирным шрифтом написаны?
Подсознание шутки шутит? Стингер – мантра.
СтинГЕР-МАНтра.
Герман.
Зар-раза!
И много я этой фигни насочинял? Ого, порядочно. На пять авторских листов потянет.
Ну-ка, почитаем. «Рождение Бакса». «Рейтинг правит бал». «Свадьба Бакса и Евры».
Стыдно-то как!
«Фарт смелых любит».
Неужели это все я?
Так это сколько я здесь?
«Березовский лишается расположения богов».
Ну, ты и …. гм, негоже так о женщине.
Сам хорош. Маг называется. Человек разумный и трезвомыслящий. Чем мыслил, когда эту белиберду сочинял?
– А почему это ты не работаешь, Песик?
Нет, отрицать бессмысленно, внешность у нее потрясающая. Изгибы, пропорции. Но одевается слишком вульгарно. Не богиня, а работница борделя.
И такая же глупая. На что я повелся? На фигуру? На личико симпатичное?
Она же пустая внутри. Она же только для постели и создана и вне постели ничего собой не представляет.
Кукла.
– Я задала тебе вопрос, Песик. Почему ты прекратил работу?
– Надоело, – ответил я.
– Да как ты сме… Почему ты так говоришь со мной, любимый?
– У тебя очень точное имя, – сказал я. – Я не смог бы подобрать лучше. То, что у нас с тобой было, – это не любовь. Это порнография.
Ее личико исказила гримаса ярости.
– На колени, раб!
Я пожал плечами, и тут ее взгляд упал на обломки ноутбука.
– Что ты наделал?
Я покачал головой, и оковы упали с меня. Когда-то я надел их на себя сам, но это была моя большая ошибка. У нее больше нет власти надо мной.
– Ты ничего не добьешься, смертный. У нас есть распечатки.
– Но у вас нет продолжения.
– Кто-нибудь напишет его за тебя. И когда мы придем к власти, наша месть будет страшна. Ты проклянешь этот день. День, когда ты вызвал мое неудовольствие!
– Ты не слишком очаровательна, когда сердишься, – сказал я, и одежда вернулась на мое тело.