Приношение Афродите (5, 17)
Я посылаю тебе, охраняющей берег приморский,
Скромный ячменный пирог в жертву, богиня, — прими!
Завтра отправлюсь я в путь по просторным волнам ионийским:
Грудь Идофеи — свою гавань — достигнуть спешу.
Ветер попутный, Киприда, пошли мне, Эроту и мачте —
Ты, что над ложем паришь, берегом правишь морским.
ГОНЕСИЙ ВИЗАНТИЙСКИЙ
(I в. н.э.)
Выбор невесты (5, 20)
Брать не желаю я в жёны старуху или девчонку:
Страхом объят пред одной, жалостью полон к другой.
Я не люблю виноград, что не спел, мне противен и старый.
Спальне Киприды годна зрелая лишь красота.
ДИОКЛ
(I в. н.э.)
Невоспитанный юноша (12, 35)
«Здравствуй!» — ему говорят, а вместо ответа молчанье.
Так же прекрасный Дамон «здравствуй» забыл мне сказать.
Время возмездья настанет! Когда обрастёшь ты щетиной:
«Здравствуй!», — ты скажешь тогда, но не ответят тебе.
ДИОСКОРИД
(III в. до н.э.)
Несбывшаяся клятва (5, 52)
«Общую клятву мы дали Эроту», — клялась Арсиноя
Для Сосипатра навек верной подругою быть.
Клятва пустая была: обманула его, а влюблённый
Чувство своё сохранил. Где же всевластье богов?!
Если б услышать пришлось у закрытой двери Арсинои
Скорбную песнь, Гименей, по изменившей в любви!
Сладость любви (5, 55)
Розовый зад надо мной водрузился Дориды на ложе —
В великолепье таком стал я подобен богам!
Пышные ноги расставив свои широко посредине,
Долгий Киприды пробег жаждет она совершить.
Томно глядит на меня и, качаясь неистово, словно
Лист на ветру, вся дрожит, чувствуя пурпура пыл.
После того, как исторгнется белая мощь у обоих,
Тело Дориды тогда тут же расслабится вновь.
Бёдра Сосарха (12, 37)
Эрос, губитель нещадный народов! Настроил Сосарха
Амфиполит нежный зад, весь в предвкушеньи услад.
Зевса желая развлечь: ведь подобной смуглости кожи
Бёдер Сосарха, увы, даже лишён Ганимед!
На продажного юношу (12, 42)
Взором своим соблазнив Гермогена, а также и златом, —
Страсть испытаешь тогда, что и не снилась тебе! —
В случае том ты улыбку узришь на лице его хмуром.
Вытащить сможешь одну воду из глуби морской,
Если же станешь удить ты, забросив крючок без приманки:
Этот повеса-наглец жалость отринет и стыд.
Могила пьяницы Силениды (7, 456)
В поле Гиерон кормилицу похоронил, Силениду,
Чаша которой с вином вечно казалась мала,
Чтобы могила её, не гнушавшейся чистого выпить,
Располагалась вблизи кадки, где бродит вино.
Призыв к Зефиру (12, 171)
Ветер нежнейший, Зефир, возврати же, как отнял, красавца
Мне Эвагора, ведь он в дальний отправился путь.
Месяца меньше пусть длится разлука. Но сколь бесконечно
Кажется долгим тому время, кто страстно влюблён!
ДИОТИМ МИЛЕТСКИЙ
(I в. н.э.)
Обращение к старухе (5, 106)
Старая нянька, ворчишь почему при моём приближеньи?
В страшные муки зачем дважды ввергаешь меня?
Девушка та, что с тобой, всех прекраснее следом идущих.
Видишь: свой путь у меня. Тайно бросаю я взгляд,
Ею любуясь. Скажи, отчего недовольна, старуха,
Если на деву смотрю? — Вечную зрю красоту!
ЕВЕН АСКАЛОНСКИЙ
(V в. до н.э.)
Обращение к моли (9, 251)
Моль, ненавистница муз, пожираешь все книги, отродье,
Кормишься тем, что всегда мудрые мысли крадёшь.
Страшный урон нанося, темнокрылая моль, своим жертвам,
Мысли священные ты подстерегаешь зачем?
Ну так лети же отсюда подальше и муз сторонись же!
Хватит для книг и того, что натворила ты впрок!
ИРЕНИЙ РЕФЕРЕНДАРИЙ
(VI в. н.э.)
Повергнутая гордыня (5, 249)
Стрелы Киприды сразили тебя, о Родопа, гордячка,
И неприступный свой нрав ты потеряла навек!
Тянутся руки к объятьям, влечёшь меня, страстная, к ложу.
Я весь в оковах твоих, прежней свободы страшусь.
Так ведь сближаются души, людские тела единятся,
Вместе сливаясь затем в быстром потоке любви.