Странные мысли для висящего на дыбе человека, но именно они навязчиво крутились в голове Стрижа при взгляде на собеседника.
— Чистокровный, что работает на людей, — продолжал тот, явно надеясь наладить диалог. — Я никогда не слышал о подобном.
— Кто бы говорил, — впервые разлепил распухшие губы Лёха.
Лицо эльфа скривилось.
— Я не работаю на низших, а сотрудничаю для обоюдной выгоды, — процедил он таким тоном, что стало ясно — их с Гармом союз не заключён на небесах.
Да и это обращение «низший» наводило на мысли, что ушастые, несмотря на плачевное положение и утраченное бессмертие, всё ещё считают себя высшей расой.
Теперь важно правильно подобрать слова, чтобы вставить клин между этими двумя, а заодно намекнуть на то, что его послал кто-то из правящего клана. Такое наёмник не выдаст, но пара случайных оговорок может навести на мысли, что Брэнд не случайно появился в тот самый момент, когда Гарм зажал Лауру в угол. Это же объяснило бы, как девчонка проникла к клановому артефакту, что был под охраной императорских бойцов.
Хорошая версия, до которой враг должен додуматься сам.
— Если и сотрудничать, — презрительно бросил Стриж, — то с сильнейшими, а не с второсортным ублюдком, не способным видеть дальше собственного носа.
Брови эльфа приподнялись, он собрался что-то сказать когда дверь открылась и в темницу вошёл Гарм собственной персоной. Что характерно — ушастый умолк. Не хотел развивать тему при союзничке?
Подойдя ближе, граф словно налетел на невидимую стену. Рассмотрел за кровавой коркой лицо сына?
Стриж глумливо усмехнулся, отметив, что эльф либо не узнал Феба, либо ему было глубоко наплевать на покойного наследника Змеев.
— Я буду убивать тебя медленно, — играя желваками пообещал Гарм.
Голос его звучал глухо и угрожающе.
Стриж промолчал. Его внимание занимал язык тела обоих противников. Кулаки графа были сжаты так, что побелели костяшки, а вот ушастому, похоже, было глубоко наплевать на семейную трагедию союзника. Куда больше его занимал пленный собрат.
— Сперва я выпотрошу тебя и узнаю имя твоего хозяина, — он взял со стола нож, — затем я убью девчонку и посажу на её место кого-то более покладистого.
Полюбовавшись игрой света на лезвии, Гарм неторопливо, наслаждаясь каждым мигом, разрезал своему пленнику сухожилие на левой ноге. Лёха стиснул зубы, но всё равно не смог сдержать стон и накативший ужас.
Во все времена так пленников лишали возможности побега. Разрезанное сухожилие, даже зажив, навсегда делало человека инвалидом, не способным самостоятельно перемещаться.
Несмотря на сидящего внутри демона, способного залечить и не такую рану, Стриж всё равно испытывал первобытный страх остаться калекой. Страх, которому он позволил отразиться на своём лице.
Гарму зрелище понравилось. Улыбка графа больше напоминала звериный оскал.
— Это только начало, мразь, — пообещал он, демонстрируя нож. — Когда я получу доступ к артефакту Кречетов, то получу такую мощь, что смогу справиться хоть с самим Императором! И твоему хозяину, тварь, придётся ответить за то, что он вмешался в мои дела…
Лезвие прошлось по второму сухожилию. Стриж заорал в голос, изливая боль в крике.
Эльф взирал на это с сочувствием, но не сделал ни единой попытки остановить Гарма.
— Как видишь, — удовлетворённо оглядев пленника произнёс граф, — теперь даже способность менять лица не поможет тебе сбежать. Ты сдохнешь в этом подвале, ничтожество. Вопрос лишь в том, насколько мучительно это будет.
В этот момент угроза казалась очень реальной. В сознании настойчиво билась иррациональная мысль сжать пальцы и сломать тревожное кольцо. Но что толку? Кречеты не полезут в самое сердце чужого клана, чтобы вытащить из плена чужака. А если бы случилось чудо и они это сделали — толку от самоубийственной атаки не будет.
— Начнём с простого, — буднично произнёс граф. — Как мне тебя называть?
Обычно, чем больше Стриж нервничал или боялся, тем больше он шутил. Часто тупо, но это помогало нервной разрядке. Вот и сейчас у него в голове пронеслось несколько весьма нелепых вариантов, начиная с «Бонд. Джэймс Бонд», и заканчивая «Папочка, неужели ты не узнаёшь меня?»
Он уже хотел ляпнуть что-то эдакое, когда в памяти возникла фраза из прочитанной недавно книги. Усмехнувшись, Стриж сказал:
— Я просто оружие моего господина. А у оружия нет имени.
Прозвучало пафосно, но для местных, похоже, оказалось в самый раз. Граф даже одобрительно кивнул прежде, чем всадить кулак в живот Лёхе.