ДРЕВНЕКИТАЙСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ
Будучи высокоразвитой самобытной цивилизацией, долгое время находящейся в относительной изоляции от Запада, Китай стал родиной оригинальных учений, и сегодня живых и востребованных. И это несмотря на то, что древние китайцы (как и сегодняшние) были прагматики — предметом изучения ученых и философов прежде всего становились "практические нормы морали, укрепляющие социальные связи между людьми" (культ предков, сыновья почтительность и тому подобное). Главной задачей государства, сформулированной еще до Конфуция, декларативно объявлялось обеспечение блага народа. Со временем это положение стало общепринятой нормой. Считалось, что само Небо забирает власть у недостойного и передает ее обладателю большей сакральной добродетели — "дэ" (Небесный Мандат).
В древнем Китае отсутствовали церкви и их служители, культы богов и храмы в их честь, но планка этических норм была вознесена очень высоко. В случае неурожая в соответствии с конфуцианской этикой налоги снижались или отменялись вовсе, а в моменты стихийных бедствий правитель в рубище шел в храм Неба замаливать свои грехи.
В середине I тысячелетия до н. э. в срединных государствах Чжунго, объединенных общей культурой и этнически состоящих из потомков шанцев и чжаосцев, возникает идея о своем превосходстве над остальными полуварварскими китайскими объединениями, ну а тем более над окружающими "варварами четырех стран света". (Подобные представления были характерны и для египтян и эллинов). Этот постулат духовного и культурного превосходства становится важной частью самосознания древних китайцев.
Как и для всех "речных" цивилизаций, для китайской характерен консерватизм, настороженно они относились к новинкам и вообще к образованности, понимая, что ее распространение подрывает основы общества. В этом сходились во многом противоположные даосизм и легизм — "Когда будет уничтожена ученость — не будет и печали", "Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Управление с помощью знаний приносит стране несчастье" (Лао-цзы). "Красноречие и острый ум способствуют беспорядкам". "Если знания поощряются и не пресекаются, то невозможно будет управлять, так как появится коварство. Когда знания пресекаются и не поощряются, люди искренни и просты" (Шан Ян). (А простаками проще командовать).
Со второго века н. э. основой китайского менталитета становится "конфуцианство с его трезвостью и практичностью мысли, культом этики и семейных связей… Люди в спокойные времена редко вспоминали о Небе, свято веря, что его главное желание и высшая воля — установление Порядка на земле и Гармонии в обществе" (Л. Н. Васильев).
Особое место занимало "сяо" — сыновья почтительность, один из трех китов конфуцианского мироустройства, наряду с построенных на справедливости отношений государя и чиновника и на покорности между мужем и женой, по Конфуцию "нет ничего важнее сяо", единственного из трех построенного на любви. Сыновья почтительность принимала в древнем Китае гипертрофированную форму полного и абсолютного послушания и жертвенности. Летописи полны рассказов, как в голодные годы сыновья продавали своих детей, или жену, чтобы накормить родителей, а то и отрезали от тела кусок мяса, чтобы сварить бульон (это не шутка). Принципы "сяо" усердно культивировались государством, ведь почтительный сын — это еще и, как правило, послушный подданный.
Китайскому обществу (как и русскому) было присуще стремление к максимально возможной социальной справедливости. Сохраняя традиции, в нем не забывали о приоритете моральных заповедей. Социальная гармония была тесным образом связана с идеей самосовершенствования, но без фанатизма, придерживаясь умеренной "золотой середины". "Не всякому суждено добиться многого, зато все могут стараться стать лучше. И если самому это трудно, тебе в этом всегда помогут близкие". Семейно-клановые отношения определяли жизнь китайского общества. (И сегодня они предпочитают проживать компактными группами в Чайна-таунах по всему миру).
Всё вместе — тесные родовые связи и жесткие нормы поведения, вели к формированию в государстве исключительной социальной дисциплины — "каждый знал свое место" и понимал, что нужно делать. Социальные пороки (воровство и пьянство) были сравнительно редкими исключениями, как и социальные взрывы, только невыносимые условия могли заставить этих людей взбунтоваться.
В древнем Китае мыслители додумались и до коммунистической идеи "всеобщей любви и равенства", как ее охарактеризовал Васильев "недостижимой и иллюзорной вершины мысли своего времени". Ее автор Мо-цзы, живший в V веке до н. э., считал всеобщую любовь легко достижимой и лежащей в природе вещей — "люди бы приняли ее с такой же легкостью, как огонь стремится вверх, а вода — вниз". Мудрец выступал против роскоши и завоевательных войн.