Степная пословица гласит — "Конь — для человека крылья". За тысячелетия селекции появились животные, способные часами нести на себе вооружённого седока, даже позволяя загнать себя насмерть, что невозможно для дикой лошади. В начале I тысячелетия до н. э. изобрели более совершенную конскую упряжь (оголовье, мартингал) и искусство верховой езды перестало быть уделом избранных. Пересев с колесницы на коня, а семьи посадив в кочевые кибитки, судьбу вечных скитальцев степи теперь выбирают целые племена. Но отказавшись от земледелия, кочевники продолжали нуждаться в его продуктах и изделиях ремесленников. А что не могли получить торговлей, брали по праву силы, древнему, как сам мир.
Как говорил Абдулла в "Белом солнце пустыни": "Садись на коня и возьми сам, что хочешь, если ты храбрый и сильный".
Рвётся связь прежде братских народов, теперь они становятся заклятыми врагами, и вот уже земледельцы Ирана считают кочевых арийцев слугами демона зла Аримана. Наступили времена, когда руки, ранее протянутые для рукопожатия, сжимались в кулак, или хватались за рукояти мечей.
С переходом к кочевому скотоводству меняется и облик степей, исчезают многочисленные селения бронзового века — с частоколами крепостей, домами знати и землянками ремесленников. Большинство их обитателей пересели на повозки и коней, проводя жизнь в тысячекилометровых скитаниях вслед за стадами с летних пастбищ на зимние и обратно. Новый образ жизни позволил освоить большие территории, но экологическая ниша скотоводов мала и быстро наполняется.
Есть мнения, что за последние две тысячи лет численность кочевого населения (и их скота) не увеличилась, регулируясь самой жизнью. А жизнь кочевника трудна и опасна, её частыми спутниками были голод и война. Жестокий джут (гололед), сопровождаемый массовым падежом скота, случался через семь — десять лет, тогда иной раз умирало шесть из десяти голов скота и столько же людей от голода и повальных болезней. Возросшая мобильность конных воинов провоцировала и большее число вооруженных конфликтов, в которых сгорали тысячи жизней.
Всё более растущее население делает тесными и земледельческие области, отбрасывая на окраины, делая изгоями, беспокойные элементы общества и целые племена неудачников. Это происходит и на Западе и на Востоке, особенно на Востоке. В северном Китае, освоив культуру риса, благодаря его высокой урожайности в два и более раза превосходящей пшеницу, активно растёт численность монголоидного населения. (В Южном Китае рис известен уже в III тысячелетии до н. э.). Учитывая возможность собирать по два-три урожая в год в субтропиках, не стоит удивляться, что области Юго-Востока Азии самые населённые в мире. Но и самые уязвимые в случае неурожая, стихийных катастроф и социальных взрывов. Таким образом, там формируется многолюдная цивилизация, отбрасывающая на свои периферии в Центральную Азию массы изгоев. Из них к первому тысячелетию до н. э., путём смешения с аборигенами степей, сформировались монголоидные кочевые племена, в том числе и знаменитые хунну. (Кстати говоря, примерно также зарождалось и казачество на берегах и в степях Днепра и Дона).
Резко континентальный климат восточных степей Центральной Азии намного суровей западных. Земля, скованная мертвящей стужей зимой и раскалённая не менее смертоносным зноем лета, рождала на диво выносливых людей, цепко державшихся за жизнь, как пустынные колючки, на десяток метров уходящие корнями вглубь бесплодной почвы. Их большеголовые, лохматые лошадки способны были скакать весь день, а ночью добывать корм из под глубокого (до полуметра) снега. (В этом кроется и успех зимнего вторжения монголов на Русь, когда их тумены брали наши города, как поднимают на рогатину сонного медведя из заснеженной берлоги).
Стада и табуны, основу жизни кочевников, при обилии кормов легко приумножить, но также легко потерять; когда ледяной джут, либо вражеский набег лишал их скота, степнякам оставалось либо умереть, либо заставить поделиться богатством соседей. Обычай "баранты" — угона скота, не считался у кочевников позорным воровством и воспевался степными акынами. На севере, в таёжной глуши, влачили полуголодное существование малочисленные племена охотников, зачастую вооружённые камнем и костью, там не было достойной добычи и корма для коней. Свою богатую поживу они находили на юге и востоке, где множество людей, сгорбленных ежедневным трудом и неспособностью поднять голову и смело взглянуть в глаза разжиревшим хозяевам, покорно работали на полях и в мастерских.