Жрецы выносили священные изображения и знамена из заповедных рощ на поля сражений, особой популярностью пользовались фигуры кабана — эмблемы воинов. «У кимвров жреческие обязанности выполняли одетые в белое старухи, перерезая горло подвешенным за ноги пленным и наблюдая, как кровь наполняет специальные бронзовые котлы. Предсказания также делали, рассматривая внутренние органы жертвы» (Страбон).
Германцы считали «постыдным добывать потом то, что можно добыть кровью». Как у многих варварских племен, каждый взрослый свободный мужчина носил оружие. Царей выбирали из наиболее знатных, вождей — из доблестных, по старому обычаю поднимая на щите под грохот оружия, своим людям те устраивали пиры, давали коней и подарки. За это воины платили верностью, «выйти живым из боя, в котором пал вождь — бесчестье и позор на всю жизнь».
Содержать большую дружину можно было только насилием и войной. На войне бились храбро, считая смерть на поле боя единственно достойной свободному человеку. Строй их — грубое подобие фаланги или клинья из людей «связанных кровными и соседскими узами», лагерь свой обносили повозками. Перед боем распаляя дух, пели боевой гимн «бардит» (отсюда барды) и издавали клич, прижимая ко ртам щиты, чтобы голоса отражаясь, становились сильнее.
Основная масса воевала пешей, голыми, или одетыми в один плащ или штаны. Только вожди и дружинники могли содержать лошадей, за исключением племен с Нижнего Рейна — батавов и тенктеров. Те, как раз славились своим умением ездить и сражаться верхом, готовясь этому с детства. У них основную часть имущества наследовал старший сын, а лошадей — показавший себя лучшим воином.
Примитивную тактику германцы с лихвой искупали энтузиазмом, вот как атаку их пехоты описал Аммиан Марцеллин: «Сначала полетели стрелы, и германцы бросились вперёд быстрым бегом, не думая об осторожности, размахивая оружием. Они ринулись, скрежеща зубами на турмы наших всадников; яростью пылали их глаза, развевающиеся волосы становились дыбом». По свидетельству античных авторов, свирепые варвары продолжали драться с отрубленной правой рукой, подрезанными поджилками или развороченными кишками.
Но, "они не слушают своих вождей, безрассудны, пренебрегают стратегией, осторожностью или предвидением, они презирают любой тактический порядок".
Пехота часто действовала совместно с конницей, не уступая ей в быстроте. Всадники были вооружены фрамеями — копьями с узкими и короткими наконечниками, «лишь у немногих панцири, у одного-двух металлические шлемы, пешие — голые или в плащах метали дротики». Яркими красками расписывали только разнообразной формы щиты, «бросить щит в бою — величайший позор», таким запрещали посещать народные собрания, многие вешались, не выдержав бесчестья. Фрамея являлась универсальным оружием германцев, применялась как для метания, так и для ближнего боя, ей можно было наносить и рубящие удары.
Поначалу германцы не умели также хорошо обрабатывать металлы, как галлы и часто использовали трофейное оружие — кельтское и римское. К первому веку, прежние односторонние тесаки германцы меняют на мечи двухсторонней заточки, взяв за основу римский гладий. Мечи часто посвящали богам и топили в трясине, предварительно сломав или согнув, в одном болоте археологами найдено около ста мечей и больше пятисот наконечников копий.
В болотах также топили трусов и педерастов, за предательство и дезертирство вешали. За большинство других преступлений брали штрафы, измерявшиеся в коровах (М. Тодд).
Цезарь в «Записках о галльской войне» писал, что в ходе войны между сильнейшими племенами галлов — эдуев и авернов, последние пригласили диких германцев прийти к ним на помощь. 15 тысяч бойцов переправились через Рейн, им понравились земли, и вскоре число пришельцев достигло 120 тысяч.
Кельты не раз пытались прогнать германцев, «но потерпели поражение, истребив в битвах лучшую часть войска и всю конницу». «Славнейший народ среди галлов» эдуи должны были выдать в заложники своих самых знатных людей и платить дань. У племени секванов германский вождь Ариовист отнял треть земель «по праву оружия», а затем потребовал ещё столько же.
«Галлы говорили с ужасом об огромном росте германцев, невероятном мужестве и опытности в военном деле, утверждая, что встречаясь с ними, они не в силах даже вынести выражения их страшного лица и огненного взора». Цезарь приводит слова германского вождя: «от предков завещано нам не отказываться от предложенной войны и не прибегать к мольбам».