Брат оленя все порывался что-то сказать и никак не мог. Громко прокашлявшись, чтобы одолеть излишнее волнение, он наконец шутливо воскликнул:
— Ну и борода! Смотрю и думаю: кто же это — Ялмар Берг или Томас Берг? — И повернувшись в сторону Сына, указал на него: — Узнаешь? Это именно тот самый Волшебный олень...
Ялмар, глядя на оленя, казалось, и дышать перестал.
— Да, да, узнаю... О, какой он стал матерый!
Офицер сощипывал с усов иней, участливо наблюдая встречу друзей. Он был офицером армии того государства, которому принадлежал остров, и Ялмар Берг видел в нем прекрасного человека. Пожалуй, то же самое мог бы сказать и Брат оленя, если учесть, что этот офицер часто остепенял пришельцев, которым хотелось бы поохотиться на оленей: он не был похож в своем поведении ни на одного другого пришельца.
— Мы с тобой потолкуем! — пообещал Ялмар, направляясь с офицером на базу. И уже издали, подняв руку, добавил: — Нам есть о чем поговорить! Мы еще прокатимся на Волшебном олене!..
Волшебный олень встал между луной и горой и замер. Тень от него на скале была неподвижной. Густая, четкая тень, будто наскальный рисунок. И вдруг почувствовал Волшебный олень, что появился Хранитель. Погладил Хранитель солнечными руками оленя и печально сказал:
— Я предчувствую, что скоро произойдут очень скорбные события. Вот почему я тоже хотел бы особенным глазом всмотреться в твою тень на скале. Как знать, возможно, давным-давно именно на этой скале был нарисован олень. Смыло дождями, сдуло ветрами тот древний знак, имеющий значение руны. Но он исчез не для очень зоркого глаза. Руна осталась. Ею означен сам лик планеты Земля. И важно именно то, что этот древний знак врезался в сознание человека точно так же, как обозначился в иных местах на скале, там, где потрудился в поте лица некто одержимый, познавший волшебство красоты. Плотью своей, увы, ты не вечен. Сейчас произойдет то, чему я был свидетелем тысячи и тысячи раз. Рано или поздно появлялся тот, кто убивал оленя. И я засыпал, пусть ненадолго, на тысячу, на десять тысяч лет, чтобы проснуться уже в другом олене. Скоро ты плотью своей умрешь, а я усну. И впервые пронзила меня до самой глубины рассудка страшная мысль: а проснусь ли я в другом олене? Будут ли жить на земле олени и все, что обитало на ней вечно? Будет ли жить Волшебный олень? Ведь жизнь его немыслима без души и разума человека-волшебника. Ну так затаи, затаи, затаи дыхание, Волшебный олень, чтобы еще более четко обозначилась твоя тень на скале. Это и есть твой волшебный знак, твоя руна — твоя изреченность! Будем, будем, будем надеяться, что человек прочтет эту руну, и спасет планету Земля, и спасет самого себя и все на ней сущее. Ибо он и есть истинный Хранитель. Будем, будем, будем надеяться!
А между тем из ворот, за которыми возвышались нацеленные в небо острыми головами железные идолы, выходил человек с автоматом в руках. Как красив он, этот человек! Особенно красивы его голубые невинные глаза, за что его и прозвали Херувимом. Казалось бы, что это именно те глаза, которые должны разглядеть такую четкую и такую понятную тень от оленя на скале. Понятную своей главной сутью: это охранный рунический знак на лике планеты. Священный знак. Закинь, человек, автомат за плечо, улыбнись всему сущему и благослови на земле жизнь, радуясь тому, что ты жив сам, что живы твои отец и мать, невеста твоя. Окликни, человек, с прекрасным прозвищем Херувим, другого человека, имя которого Брат оленя, приветливо помаши ему рукой и скажи, что ты тоже брат и оленю и Брату оленя. Пойми, что другой человек потому, казалось, забыл обо всем на свете, что смотрит на гору, на которой он похоронил любимую женщину, полагая, что искал ее много веков, наконец нашел и вот опять потерял. Однако он надеется, что снова найдет ее, возможно, через тысячу, а возможно, через миллион лет. Но чтобы это случилось, необходимо на земле бессмертие всего сущего, необходима жизнь на земле. Стоит человек, которого ты по великому недомыслию своему называешь дикарем, стоит твой родной брат и смотрит с тоскою на гору. Сейчас он очнется от скорби и повернется в сторону оленя, верного четвероногого друга своего. В нем теперь вся его жизнь... Но только ли его? Видишь ли, человек с удивительной кличкой Херувим, дело все в том, что в этом олене, как ни странно, и твоя жизнь, и жизнь твоих потомков. Ты не смотри так хищно на оленя, ты смотри на тень его на скале — это, кроме всего прочего, и знак разумного начала. Не переступи закон разумного начала...