Выбрать главу

Что касается Олега, то в так называемой Иоакимовой летописи он назван «урманином», то есть норвежцем1428. Его можно идентифицировать с Оддом норвежских саг1429. Возможно, что имя, под которым он упоминается в русских летописях, есть всего лишь производное от названия его родной страны. Олег — это русская транскрипция слова «Хельги», которое, возможно, обозначает уроженца Халогаланда (Хельгаланда) в Норвегии1430. В Олеге, таким образом, мы имеем представителя третьей струи скандинавского потока в Северной Руси, первые два были представлены шведами (Аскольдом и Диром) и датчанами (Рюриком). Мы допускаем, что Олег, вероятно, прибыл в Новгород не один, а во главе большой свиты, состоявшей главным образом из норвежцев, и это объясняет тот факт, что он стал правителем после смерти Рюрика, а может быть, даже раньше, после последнего отъезда Рюрика на запад. Уплывая на запад, Рюрик, должно быть, взял с собой, по крайней мере, часть своей датской свиты, а те датчане, что остались в Новгороде, вынуждены были пойти на компромисс с норвежцами и дать клятву верности Олегу. Мы уже видели1431, что разрыв связей с Приазовьем, происшедший около 840 г., болезненно сказался на благосостоянии Севера. Хотя Аскольду и Диру удалось добраться до Киева, они, в свою очередь, потеряли связь с Новгородом. С другой стороны, Рюрик, даже будучи правителем Новгорода, продолжал настойчиво стремиться к тому, чтобы возвратить свои западные владения, и поэтому мало был заинтересован в экспансии на Юг.

Именно поэтому Олегу следует воздать должное за объединение Севера и Юга Руси. Начало его южной кампании описано в летописи следующими словами: «Отправился Олег, взяв с собой много воинов из варягов, чуди, славян, мери, веси и кривичей»1432. Ясно, что Олег к тому времени был признанным предводителем всех северных племен. Показательно также, что русские (русь) не упомянуты среди его приверженцев, и на то есть очевидные причины. Старые русы (шведского происхождения, из Приазовья), должно быть, ушли из Новгорода в Киев значительно раньше с Аскольдом и Диром, в то время как новая фрисландская русь, или, по крайней мере, те, кто остался от них после отъезда Рюрика во Фрисланд, смешались с варягами Олега.

Поход Олега в первой летописи отмечен датой 6390 (882 г. н.э.)1433. Как и раньше, здесь можно ожидать хронологической ошибки, хотя и не в шесть лет, как в случае с русским нападением на Константинополь. Нам следует принять в расчет, что летописная дата договора Олега с греками верна (911 г.). Ясно, что по ходу повествования летописец постепенно уточнял свои расчеты. Поэтому мы можем предположить, что ошибка в датировке первого похода Олега — меньшая, нежели в датировке набега Аскольда на Константинополь, возможно, не в шесть лет, а, мы бы сказали, между четырьмя и двумя годами. В таком случае, поход Олега можно отнести ко времени между 878 и 880 гг. (скорее, к 878 г.).

Олег продвигался с осторожностью, стараясь обеспечить свой контроль над наиболее важными пунктами на днепровском речном пути, в каждом из которых он оставлял гарнизон своих солдат. «И он занял город (Смоленск) и оставил там гарнизон. Оттуда он пошел дальше и захватил Любеч, и там оставил гарнизон. Затем он подошел к киевским холмам»1434. Согласно первой летописи, Олег захватил Киев хитростью. Он спрятал свои войска недалеко от берега реки, а затем отправил гонцов к Аскольду и Диру, чтобы известить о прибытии торгового каравана1435. Вполне возможно, что вестниками Олега были какие-то смоленские купцы, которые и раньше приезжали в Киев, так что их появление не вызывало подозрений у киевских правителей. Обман сработал: Аскольд и Дир отправились на кораблях без достаточной охраны и были убиты на месте воинами Олега. Как мы уже упоминали1436, их тела затем были отнесены к дворцу Олома. С их убийством прекратилась власть мадьяр над Киевом. «И Олег сам сел князем в Киеве»1437.

9. Заключительные замечания

Захват Киева Олегом открывает новую страницу русской истории — период так называемого Киевского государства, или Киевской Руси. В отличие от предшествующих южнорусских формаций государственного типа в антский и хазарский период, расположенных на Дону и в Приазовье, днепровский речной путь — «из варяг в греки» — становится теперь главной географической осью Русского государства. Для Олега, однако, Киев был только первым, пусть и наиболее важным, пунктом на пути на Юг. Южное Приднепровье на протяжении ряда лет оставалось в руках мадьяр, и должно было пройти около тридцати лет после завоевания Киева, чтобы Олег начал свой первый поход на Константинополь. Тем не менее, Киев оставался опорным пунктом во всех его последующих походах на юг, и поэтому мы считаем дату прихода Олега в Киев важной вехой, вполне подходящей для того, чтобы ею завершить этот том.

В этой последней главе нашего очерка истории древней Руси мы вели речь о разнообразных событиях, которые произошли за сорок лет между русским посольством в Константинополь в 838 -839 гг. и завоеванием Киева Олегом около 878 г. На первый взгляд может показаться, что почти нет органической связи между рассматриваемыми явлениями, кроме хронологической последовательности. Такое впечатление — если случится, что оно возникнет у читателя — может явиться результатом географической широты событий, которые берутся в расчет. Нам необходимо было перемещать наше внимание с севера на юг, с востока на запад, пристально наблюдая за важными политическими событиями не только в Прибалтике, но и на юго-восточном побережье Северного моря; мы отправлялись то на Кавказ, то на средний Дунай. Вдобавок к рассмотрению политических и военных событий, мы также делали обзор церковной политики и тенденций культурного прогресса, поскольку это знаменательный период — век формирования средневековой славянской цивилизации в целом. Именно в этом веке было положено культурное основание так называемой Киевской Руси. Действительно, христианство стало официальной религией Киевской Руси только в конце десятого века.

Но расцвет христианства на Руси в одиннадцатом веке не может быть понят, если мы не будем знать, что часть русских племен — юго-восточных и западных — находилась под влиянием христианской мысли, по крайней мере, с 860-х гг. Появление таких выдающихся духовных лидеров, как, к примеру, митрополит Илларион, в одиннадцатом веке, свидетельствует о том, что христианство пустило корни в русском обществе в значительно более ранний период. Без знаний об этой ранней почве расцвет христианской культуры в одиннадцатом веке на Руси мог бы показаться неожиданным чудом. В действительности же, в девятом веке в столь взаимно удаленных районах, как Приазовье, Моравия и Булгария, была подготовлена почва для произрастания христианства на Руси.

Основания экономической системы Киевской Руси тоже были заложены задолго до десятого века. Сельское хозяйство достигло значительного прогресса на территории всей Руси на протяжении восьмого и девятого веков. Что касается торговли, то Тмутаракань в девятом веке оставалась более важным центром, нежели Киев, и она сохраняла свои позиции даже в начале киевского периода. Как в десятом, так и в первой половине одиннадцатого века, когда днепровский речной путь уже был прочно установлен, русские князья старались сохранять нетронутыми свои отношения с Тмутараканью и пристально наблюдали за событиями на Азовском море.

вернуться

1428. Татищев, 1,35.

вернуться

1429. Беляев, с. 257.

вернуться

1430. Там же, с. 256. P. Якобсон высказал мне предположение, что имя Helgi по-скандинавски значит «святой» (ср. Cleasby, р. 255); русский «вещий Олег» по-скандипавски был бы Helgi Helgi, так что русский эпитет «вещий», по всей видимости, всего лишь перевод скандинавского имени на русский язык. Исследование А. Лященко об Олеге, цитируемое Беляевым (с. 257), неприемлемо для меня.

вернуться

1431. См. 3, выше.

вернуться

1432. Ип., кол. 17, ср. Cross, р. 146.

вернуться

1433. Cross, р. 146.

вернуться

1434. Ип., кол. 17.

вернуться

1435. Там же; ПСРЛ, IX, 15.

вернуться

1436. См. 4, выше.

вернуться

1437. Cross, р. 146.