Вся жизнь Эмми была расписана по плану, составленному много лет назад. Просыпаясь утром, она знала, что будет происходить в каждую минуту дня. Не оставалось времени на простые радости, свойственные ее возрасту. У нее были друзья, но, разойдись их пути, они позабыли бы друг о друге очень быстро. Она влюблялась, но только потому, что влюблялись все вокруг, и ходила на свидания, потому что так было нужно. Эмми жила той размеренной жизнью, о которой мечтают все, не зная, как это бывает скучно. И все же, ей всегда чего-то не хватало, какой-то мелочи, заставляющей снова и снова менять увлечения, искать себя в чем-то новом.
Порой девушке казалось, что она живет чужой жизнью, как актриса, что играет написанную не для нее роль, но продолжала смеяться, пряча в душе страхи и сомнения, растущие с каждым годом, с каждой нелепой случайностью, меняющей ее спокойную жизнь.
– Ну, пааап, я так устала от всего этого! Мне, конечно, интересно, но зачем? – как-то спросила она.
– Как знать, Эмми, может, мы делаем из тебя принцессу, – хохотнул тогда отец.
– Очень смешно, – фыркнула Эмми, и больше к этой теме они не возвращались.
Труднее всего было по ночам. Ей снились сны. Уже почти год они преследовали ее. Слишком яркие и правдоподобные, чтобы быть вымыслом. Но в то же время слишком нереальные, невероятные, чтобы быть правдой. Она просыпалась в слезах, но не помнила, что вызвало их. Или, наоборот, с улыбкой, даже не подозревая, что же такое могла так поднять ей настроение. Неуверенность росла в ней, ломая все, к чему она привыкла за долгие годы. И не было никого, с кем бы она могла поговорить об этом. Можно было бы обратиться к маме и папе, но что-то останавливало. Родителям она доверяла все свои секреты. Кроме этого. Словно знала, что ее самый большой секрет предназначен только для нее.
Сейчас же беда была в том, что их отношение к танцам было более чем серьезным, и девушка боялась. С одной стороны, папа шутил, что с ее грацией только клоуном в цирке работать, а вот с другой, мама долго подбирала школу танцев.
Глубоко вздохнув, Эмми решительно толкнула дверь гостиной, где сидели родители, собираясь с духом, чтобы не передумать в последний момент из боязни огорчить их.
Дверь громко стукнула о стену, заставив звякнуть фарфор в настенном шкафу, которым так гордилась мама – она привезла его из какой-то далекой страны. Девушка непроизвольно поморщилась – такого эффектного появления она не планировала.
– Что-то случилось, детка? – мама с тревогой смотрела на нее. Красивая еще жгучая брюнетка с темно-синими, почти что черными глазами. С отцом они смотрелись просто идеальной парой, он был тоже темноволосым и почти на голову выше жены.
– Нет, – Эмми помедлила, собираясь с духом. – Я ушла из танцевального класса! – выпалила она и резко выдохнула.
– Да? Уже? – отец приподнял бровь, но удивленным не выглядел.
– Эмми… Мы ведь так все этого хотели… Так стремились попасть в эту школу. Тебе нужно подумать и вернуться, – мама казалась сильно огорченной.
– Эстель, не дави на ребенка, – отец вздохнул. – Эмми, это твое право решать, чем ты хочешь заниматься в жизни.
– Но, Грег, она должна учиться танцевать!
– Если она не хочет…
– Мало ли чего она не хочет! Столько сил потратить впустую!
– Никто силы понапрасну не тратил, что должна знать и уметь, она знает. Да и потом, вряд ли две недели настолько уж важны, – возразил отец.
Эмми смотрела на них и не понимала, что происходит. Первый раз в жизни родители спорили при ней, и первый раз – из-за нее. Мама была почти в ярости, было видно, что Эстель еле сдерживается. Такого девушка точно не ожидала.
– Мам, если вы хотите, вернусь…
– Тебе не нужно делать то, что хотим мы. Любое твое решение должно принадлежать только тебе, – начал Грег, но Эстель его прервала:
– Ты вернешься в школу танцев и будешь посещать занятия! Ты будешь учиться и станешь лучшей в классе! Ты…
– Эстель…
– Ты должна заниматься! Это все, что мы просим!
– Эстель…
– Неужели так трудно хоть раз довести дело до конца?
– Я вернусь, – тихо сказали Эмми.
Все что угодно, лишь бы снова не видеть маму в таком состоянии.
– И правильно, – удовлетворенно заявила Эстель. – На тебя потрачено столько сил. Да и она была бы расстроена, что ее дочь…