Но… в некотором смысле она не умерла, ведь Эрик не первый раз встретился с ней. Именно ее дымчатые глаза смотрели на него в яму в древнем Риме, он слышал ее веселый хохот в средневековье. Он не сомневался, что это одна и та же девушка. И странное, ошеломляющее чувство потери, охватившее его после ее гибели, внезапно утихло. Она просто умерла, а не исчезла. Ее дочери прожили бесчисленные жизни. Так или иначе, Эрик обязательно найдет ее снова, в каком-нибудь другом времени или стране. Он будет прочесывать век за веком, пока вновь не отыщет ее. И тогда обязательно спросит, что означал брошенный на него перед смертью от голубого луча трогательно-нежный знакомый взгляд. Он бы…
Глубокий гортанный рев, донесшийся из пролома в стене, прервал размышления Эрика, и он внезапно осознал, насколько абсурдны и нелепы его мысли. Стоявшее ближе всех к нему человекоподобное чудовище первое из сородичей справилось со страхом.
Оно подняло ржавый меч, выкованный руками инопланетной расы для какой-то неизвестной и навсегда забытой цели, и бросилось вперед.
Едва руки Эрика сомкнулись на переключателях, как огромный, затерянный в веках город превратился в вихрь и навсегда растворился в безднах прошлого.
Эрик лежал в захлестывавшей его ментальной и физической инертности, пока мимо него снова проносилось время. Беспощадный механизм в рюкзаке опять щелкнул. Через бесконечный промежуток времени впереди вспыхнул свет. Эрику стало плохо не только от тропической духоты, но и от вони грязи, мускуса и доисторических болот. Здесь не было ничего, кроме огромных плещущихся чудовищ и бесконечных горячих морей. Он щелкнул переключателями еще раз.
III
В СЛЕДУЮЩИМ РАЗ он оказался на бескрайней широкой равнине, а потом материализовался на вершине каменистого холма, на который забиралась орда волосатых вопящих людей. После этого Эрик как можно скорее покинул разрушенный храм посреди джунглей, лагерь потрепанных жизнью узкоглазых кривоногих кочевников, и загадочное туманное место, где слышались выстрелы из неизвестного Эрику оружия. Но девушка с дымчато-голубыми глазами так больше нигде и не появилась.
Он уже начал отчаиваться, потеряв счет мелькающим вокруг мирам, превратившимся в шумную цепочку хаоса. Сейчас Эрик стоял на раскаленном солнцем постоялом дворе.
Он слышал слова незнакомой ему речи, топот лошадиных копыт, нетерпеливое позвякивание сбруи и скрип колес. Сквозь облака пыли, поднятой толпой, суетящейся у ограды, он сумел разглядеть вереницу тяжелых фургонов, вокруг которых топтались странные низкорослые бородатые люди, грузящие в повозки ящики и тюки. Они издавали странные гортанные звуки, из которых, по всей видимости, состоял их родной язык. Всадники неосмотрительно скакали прямо через толпу снующих туда-сюда людей, а каждая повозка была запряжена двумя волами с огромными рогами.
Эрик очутился в углу низкой стены, опоясывающей двор, и в общей суматохе его до сих пор никто не заметил. Он спокойно стоял, положив руку на рукоятку револьвера, и просто наблюдал за происходящим, будучи не в состоянии понять, в какой стране находится, какой сейчас год, и к какой расе принадлежат окружающие его люди. Все они были маленького роста, смуглые и покрытые жесткой шерстью, а своими сгорбленными спинами напоминали гномов. Никогда прежде Эрик не слышал странного языка, на каком эти создания общались между собой.
Затем в дальнем конце двора толпа неохотно расступилась, и сквозь нее прошла колонна горбатых смуглых людей с острыми пиками на плечах. За собой они вели пленницу.
Это была высокая, стройная, грациозная девушка. Она шла, гордо подняв подбородок. Эрик нетерпеливо подался вперед. Да, это была она. Он тотчас узнал ее по осанке и походке. Когда она подошла ближе, он сумел разглядеть черты ее лица, но все же для полной уверенности ему надо было увидеть те самые дымчато-голубые глаза.
Руки девушки были скованы наручниками, а между лодыжками звенели цепи. Порванная с одного края кожаная туника была подпоясана крученым ремнем, с которого свисали пустые ножны. Гордой походкой девушка шла мимо сгорбленных солдат, глядя на них с нарочитым презрением. С первого взгляда было ясно, что она принадлежит к благородному аристократическому роду. И снова не могло быть никаких сомнений в том, что народ девушки в развитии намного опередил темнокожих карликов, взявших ее в плен.