Ломм Александр
'Дрион' покидает Землю
Александр Ломм
"Дрион" покидает Землю
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
ИНЖЕНЕР ИСКРА.
НАХОДКА ПЕТРА ЛАПИНА.
ПРОСТО БЕЛЫЙ ШАР.
СТРАННОСТИ НАЧИНАЮТСЯ.
ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ СОН.
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ.
ЭКСПЕРИМЕНТЫ ИСКРЫ.
МИЛЛИОНЫ ТОНН.
РАСУЛЬЧИК И ЧЁРНЫЙ ШАР.
"ШАР ОТКРЫЛСЯ!"
МИЭЛЬ.
ГУОЛЛА - ЦВЕТОК ЯДОВИТЫЙ.
СОЮЗ ТЫСЯЧИ ПЛАНЕТ.
ИСПЫТАНИЕ.
МИЭЛЬ НЕ ПОНЯЛА.
ЛАПИН ВЫХОДИТ ИЗ СТРОЯ.
ХАНБЕК ЗАКИРОВ.
ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ.
СРАЖЕНИЕ С БАСМАЧАМИ.
ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА С МИЭЛЬ.
ВЫСТРЕЛ.
ЧЕЛОВЕК ИЗ СЕРЕБРЯНОГО ШАРА.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
НЕПОПРАВИМАЯ ОШИБКА.
МИЭЛЬ И ЮРИЙ.
ВО ВСЕЙ ПОЛНОТЕ.
ГЛУБИННЫЕ СИЛЫ ПРИРОДЫ.
ЧЁРНЫЕ ПРОХОДЫ.
ПРИБЫТИЕ.
ПЕРВЫЙ УДАР.
ЗЕМЛЯНИН ДЕЙСТВУЕТ.
КОМАНДОР АРКАСС.
НЕПОКОРНЫЙ.
СОВЕТ ВЕЛИКОГО КООРДИНАТОРА.
НЕПРОСТИТЕЛЬНАЯ ДЕРЗОСТЬ.
СОВЕТ АРИУЛЯНИНА ЛАГРИМА.
ЗАПОВЕДНАЯ ПЛАНЕТА.
СПАСИТЕЛЬ ПРИХОДИТ ВОВРЕМЯ.
ГРАНДИОЗНЫЙ ПЛАН.
ГУАТИЛЬ И ЮРИЙ.
КОНЕЦ ВЕЛИКОГО КООРДИНАТОРА.
ПРАВИЛО ОБЩЕНИЯ.
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ИНФОРМАТОРИЙ.
НАПРАВЛЕНИЕ - ЗЕМЛЯ.
ПРОЩАЙ, МИЭЛЬ!
БЕЗВЕСТНЫЙ ГЕРОЙ.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
ИНЖЕНЕР ИСКРА
Я не ждал его. Он пришёл неожиданно, назвал себя инженером Вацлавом Искрой и тут же, задыхаясь, объявил, что хочет сделать очень-очень важное сообщение. Я, разумеется, спросил, почему он выбрал для этого именно меня. Старик ответил, что по роду своих занятий я подхожу ему больше, чем кто-либо. Другие могут не поверить, высмеять и даже, пожалуй, не дослушать до конца.
Я пригласил гостя раздеться и пройти в комнату.
Был ранний зимний вечер. Я сидел дома в полном одиночестве, и мне было немножко грустно. Пусть старик побудет, пусть расскажет. Я налил ему стакан крепкого, горячего чаю и приготовился слушать.
Вначале он что-то бессвязно бормотал о своей травме, то и дело поднося дрожащие пальцы к ссадине на виске. С немалым трудом я разобрал из его слов, что он ушибся дома - поскользнулся и упал на угол стола. Придя в себя, он вдруг все вспомнил.
Вспомнил давнишнее, случившееся сорок лет назад, но очень-очень важное и понял, что об этом нужно рассказать, причём немедленно, не откладывая, пока память вновь не изменила. Мой московский адрес у него был, он уже с год назад узнал его в одной редакции, собирался навестить меня совсем по другому делу, да всё как-то откладывал. И вот теперь этот адрес пригодился, и он сразу пошёл ко мне, благо тут совсем близко - он живёт от меня через улицу. Произнеся вступительную речь, старик заметно выдохся и на некоторое время умолк. Я осторожна спросил его:
- Вы, должно быть, пережили что-то очень тяжёлое и страшное?
Инженер Искра встрепенулся:
- Страшное? Нет, не то слово: Невероятное! Так будет правильнее. Сорок лет прошло. Прошла вся жизнь: И только, теперь вдруг вспомнил. Когда всё расскажу, вы поймёте:
Он снова умолк. Я смотрел на него с некоторой насторожённостью и не спешил с вопросами. И тогда, собравшись с силами, инженер Искра стал рассказывать.
Погружаясь в воспоминания, он становился всё спокойнее и спокойнее, и речь его понемногу наладилась:
- Задолго до второй мировой войны я приехал в Советский Союз. В конце двадцатых:
Бурное, замечательное время!.. Стройки, стройки, стройки!.. В Советскую Россию тогда приглашали иностранных специалистов. Я тоже отправился по контракту на два года. По специальности ведь я геолог. Сколько интересных экспедиций: Урал, Сибирь, Дальний Восток: Но мой рассказ относится к последней: в Среднюю Азию, в предгорье Алайского хребта. Задача была не из простых - найти близ шурабских угольных копей железную руду. В те годы железо для России было так же важно, как хлеб. Да: Это был 1929 год: Представьте себе меня сорок лет назад. Я не был тогда таким обрюзгшим толстяком. Мне было двадцать шесть лет. Молодость, задор, жажда деятельности и приключений: А теперь постарайтесь представить Алай.
Могучий горный хребет, связанный с Памиром и мало ему уступающий по высоте своих пиков. Величественное и дикое нагромождение скал, уступов, обрывов, ущелий. И над всем этим шапки вечнобелых вершин, рисующихся в небе на такой высоте, что не знаешь порой, горы это или тучи: И вот в этом первозданном хаосе, где вода зачастую ценилась на вес золота, где кишели скорпионы, тарантулы и прочая нечисть, где в то время запросто еще можно было нарваться на остатки басмачей, вооружённых английскими карабинами, где жестокость южного солнца доходила до сорока градусов в тени, в этом страшном и вместе с тем прекрасном аду нам пришлось работать: Состав нашей группы был невелик - всего семнадцать человек.
Начальником у нас был инженер Плавунов Николай Фёдорович. Высокий такой, богатырского сложения голубоглазый блондин с окладистой золотистой бородой. Было ему сорок восемь, но выглядел он гораздо моложе. Затем дочь Плавунова, студентка Наташа. Ещё студент Юра Карцев. Вот это был парень! Сгусток солнечной энергии, а не человек. Немножко нескладный и слишком худой, чернявый, но зато какой умница!
Какой отличный товарищ! Ну потом, значит, в качестве второго инженера-геолога.
Это разведгруппа. Шесть человек охраны, и при них командир, серьёзный парень лет двадцати трёх - Пётр Лапин. Дальше местные жители: четыре погонщика ишаков и проводник Ханбек Закиров с десятилетним сынишкой Расулом - не с кем было проводнику оставить мальчика дома, вот он и таскал его с собой по горам. А бесёнку Расулу это было только на руку. Все взрослые его баловали и называли не иначе, как Расульчиком: М-да: Два месяца бродили мы среди пустынных красно-бурых гор, карабкались на утёсы, проникали в глубокие ущелья, пока нам удалось, наконец, найти богатое железорудное месторождение. А я за это время: да что уж там!.. Я за это время успел по-настоящему влюбиться в Наташу Плавунову и успел даже объясниться с ней: Короче говоря, Наташа стала моей невестой как раз к тому времени, когда мы разбили лагерь у подножия Чёрной Горы:
Инженер Искра увлёкся и рассказывал долго, до глубокой ночи. Я слушал его с интересом, но чем дальше, тем твёрже укреплялся в мысли, что странный гость рассказывает мне либо какой-то свой чудовищно бредовый сон, либо историю, специально для меня сочинённую. Но я ничем не выразил своего неверия, а старик, закончив повествование, совсем успокоился и ободрился. Попросив на прощание, чтобы я обязательно всё записал, он заторопился уходить. Моё предложение проводить его до дому он решительно отклонил.