- Ммм…, - протянул я, подавив зевоту.
- Но не в туннелях суть! Наша часть была главным запасным пунктом командования региона. Сечешь? На случай, мать его, войны... Центральная, есть же, фиговина! Если враги напали бы на страну и разбомбили министерство обороны в городе, то тут типа запасной штаб в полной готовности. Прямо тут, сечешь?! Под землей! В бункерах! Глубоко, чтобы выдержали удар ядерной бомбы! В этих бункерах можно было выжить, ну… командирам. Там запасы еды, воды, фильтры всякие, связь… И туннель с рельсами прямиком в город, чтобы без палева под землей передвигаться! Сечешь?! - он многозначительно ткнул пальцем в землю.
- Что? - скептически поморщился я.
- Это не просто холмы! Говорю тебе, есть же! Это - бункеры! Под нами! И вот там! И дальше везде! - он кивал по сторонам, указывая на раскиданные по округе холмы.
Я живо представил, что под моим тощим задом в глубине холма спрятан бункер, отчего по телу пробежала дрожь. В моем воображении этот бункер был мрачным и холодным. В безмолвной черноте стоят брошенная военная техника: ржавые танки, скелеты грузовиков, остовы гаубиц. С потолка свисают лианы оборванных проводов. Кругом лежат гниющие завалы покрытых плесенью секретных документов. Полчища крыс шуршат в углах, выискивая пропитание. И что-то жуткое прячется в темноте и изнывает от нетерпения, чтобы напасть.
- Да ты гонишь! - бросил я, заставив себя выключить разыгравшееся воображение.
- Эээ! Чё, не веришь?! Сам посмотри внимательно!
Он показал рукой на лежащую у наших ног войсковую часть. Она представляла собой территорию, огороженную забором из колючей проволоки, условно разделенную на обжитую и законсервированную части. Обжитой участок, находящийся ближе к дороге, был раз в пять меньше, чем второй. На нем располагалось здание нашей казармы - одноэтажное деревянное строение с покатой шиферной крышей, напоминающее вытянутый дачный домик, а чуть поодаль - поросший травой плац, где мы строились по двадцать раз за день.
Законсервированная часть, куда доступ для нас был запрещен, была занята десятком капитальных строений. Тут были типовые кирпичные пятиэтажки с привычными окнами и балконами, ряд монструозных проржавевших ангаров вдали и круглое здание посреди, напоминающее шатер, по периметру покрытое чудом уцелевшими витражными стеклами. Как-то мне довелось заглянуть через стекла внутрь, где в полумраке я обнаружил огромный макет области: с дорогами, реками, озерами, населенными пунктами и войсковыми частями - будто конструктор-игрушка для гигантского ребенка.
После рассказа Расика я вдруг посмотрел на округу другими глазами. На холмы, подозрительно одинаковые по форме и высоте, учитывая, что рельеф местности, где располагалась наша войсковая часть, был ровным, лишь далеко к югу прерывающимся горами - сначала зелеными, а выше - белоснежными, заканчивающимися острыми пиками ледников. Да и сама часть с полноценным городком из капитальных строений, стеклянным круглым зданием и высокими ангарами посреди деревенского пейзажа выглядела странно!
- Говорю же… Зэ-ка-пэ! Запасной командный пункт! - многозначительно протянул Расик.
- Тот холм, на который мы бегали до обеда, получается, что под ним тоже бункер…, - задумчиво прокомментировал свои мысли я.
- Ну да, есть же… Теперь дошло? - самодовольно улыбнулся Расик, затянулся, спалив сигарету до фильтра, и придавил окурок сапогом.
Мое воображение вновь выскочило из узды, рисуя внутренности погруженных во тьму подземелий. Я смотрел на ангары, виднеющиеся вдали, предполагая, что в них могут скрываться входы в туннели. Представил глубокую многокилометровую шахту, тянущуюся из центра города в нашу глушь, достаточно широкую, чтобы пропускать вагоны с военной техникой. Эта шахта похожа на склеп, где слышится только капель почвенных вод, просачивающихся сквозь позеленевшие бетонные перекрытия. А в темноте ощущается что-то жуткое: оно сгущается во влажном холодном воздухе, формируется, смотрит на тебя, подбирается и готовится к нападению…
- Пойдем, время уже, - прыжком встал я на ноги, чтобы остановить поток фантазии.
Расик удивленно посмотрел на меня, но также поднялся. Потом он что-то сказал в ответ, но я его уже не расслышал, вдруг по щелчку окунувшись будто в плотный сумрак, ощутив себя оголенным и беззащитным.