- Батьку шукаешь, э?
Знакомый вроде. Юрий пригляделся. Водила?.. Нет, телохранитель - был тогда с отцом, когда гнали "Ауди" обратно, законному ее владельцу. В тот вечер Юрий мало что видел и соображал, оторванный опять от Ленки-елки, от дома, полувымерзшего поля, но говорок этот усек... Хм, как "человек с ружьем" из былинных баек, с особым говорком; не доверяют, что ли, по-прежнему своим?.. Свои - в альтернативу, а латыши, хохлы, эстонцы - в контрактники... Правда, к своим, в альтернативу, - и мирные, про совесть вспоминающие "чурки"...
- Гуляю, - неприязненно, с желанием тут же отвязаться и уйти ответил
Юрий. - Хочу, гуляю, где хочу.
- А я те шо?.. Я вить про то, шо батька ж дома.
- Угу... - Юрий, повернувши было прочь, остановился. - Как вас там... Мыкола? Мыкола... м-м... Вот ты послушай... дай свою версию. Вот здесь у нас торгуют за гроши иностранным... Сигареты, кассеты для магнитофона... В общем, тем, что
там - за доллары. Короче, в общем, дороже много, чем у нас. Какой же смысл?
Телохранитель в раздумье собрал на лбу морщины, но тут же посветлел, расправился.
- Та вить шукают же тут: лес, бензин, металл...
- Так что... обмен? Мы олухи, выходит?
- Ну ни зовсим обмен... А олухи... хе-хе!.. Ты, шо ж, тохо не бачив? И круглое лицо охранника стало сочувствующе смеющимся.
"Вот этому бы вмазать! Пока здесь - за чертой. Здесь еще моя земля. Трэсь разочек - да и ходу".
Юрий резко повернулся. Прочь, прочь... Пошагал, так и не вынув из карманов кулаки. Чесались. Била дрожь, зуб на зуб не попадал ни в такт шагам, ни в унисон мелодии... чего-то там:
...а-та-та, та-та-та... чужая Гренада...
...а-та-та, та-та-та... и запах огня...
Каждый, как давно стало видно и понятно Юрию - и кому дозволено, и кому
нет, - крутится-вертится-выживает поодиночке. Навскидку вроде и группами существуют, общее дело делая, а присмотрись - поодиночке, когда нагло, когда откровенно отпихивая и топча ближнего.
В целом ничего хитромудрого в этом наблюдении для Юрия не открывалось, но вот человека хитромудрого найти тянуло, хотя задача оказывалась не из легких. Отец, конечно, из таких, из их породы, только он ведь отец, и на него поэтому в полной мере рассчитывать не стоит. А кроме него... Впрочем, еще одного такого Юрий знал и считал старшим товарищем, почти что другом, который с чистой душой (хотя бы, может, по отношению к нему лишь одному) поможет, поддержит. Даст совет, как не заплесневеть, не одуреть здесь Юрию окончательно. В этой альтернативке бесконечной...
Сквозь деревеньку их, насколько он себя помнил, то есть "испокон", раз в день ходил туда-сюда мусоровоз. Нелепость, конечно, - городской мусоровоз на внутрирайонной трассе, но ведь "испокон", и к нему привыкли, не замечали... Юрий узнал однажды, что если подрядиться водить такой мусоровоз, то будешь и сыт и прочее, - Иван Иваныч, к которому сейчас торопился, сам когда-то предлагал устроить по этой части. Не было тогда достаточной причины рисковать - тот мусоровоз, понятно, не просто с мусором ходил. Да и загружать работой свой единственный выходной... Но
вот - подперло, и выходной давно стал большей мукой, чем вся неделя...
- Может, тебе удобней просто снять девочку? - спросил Иван Иваныч, когда Юрий, выдохшись, все объяснив, как смог, умолк. - Не на ночь, а надолго. С деньгами помогу.
- Нет. Мне не это надо... не только это.
- Парень, ты просто сам не понимаешь, что тебе надо. А твое дело...
- Я свою хочу. А этой... ну, брезговать буду.
- Вот даже как?!
Друг глянул на Юрия с каким-то новым интересом, как-то совсем по-новому.
- Иван Иваныч, вот я торчу, пашу четыре с лишним года, как папа Карло, и ничего почти что не имею...
- Понятно. - Друг усмехнулся. - Твои проблемы и обиды предельно просты... Хочешь, прямо сейчас поедем? Пробный рейс.
- Вы это всерьез?
- А что? Люди мне нужны... - И, помолчав, поднял указательный палец, добавил веско: - Свои люди нужны!
Он первым поднялся, прихрамывая слегка, почти незаметно, пошел на улицу. Юрий, конечно же, за ним.
Иван Иваныч начальствовал над автопарком мусоровозов, начальствовал, кажется, всегда - кажется, с детства был здесь, крутился меж машин. Но Юрий знал, что он долго был офицером, дослужился чуть не до полковника, носил во внутреннем кармане легкую, точно из олова, награду - Герой Кавказа. Оттуда, с Кавказа, привез и хромотцу...
Познакомились они с год назад, случайно, хотя и не совсем, в одном кабаке для избранных. Иван Иваныч был там свой человек, а Юрий в роли клоуна - пел с эстрады самые смешные и безобидные "римейк-ретрошлягеры". Иван Иваныч их оценил, позвал певца к столу, угостил выпивкой, закуской. Побеседовал. Прощаясь, дал адрес конторы... Юрий стал захаживать к нему, но не с просьбами, а так, пообщаться. И
вот - знакомство пригодилось...
По дороге, но далеко не сразу, а привыкнув быть рядом в тесной коробочке кабины или, может быть, чтоб разбить нависшую тяжесть и духоту молчания, Юрий спросил, поинтересовался у Ивана, как у старшего:
- Интересно, а правда или врут, что нищих раньше не было?
- Нищих всегда с избытком, - отозвался друг. - Но это понятие такое, знаешь, "нищий"... Как посмотреть.
- Я не о таких, как большинство, а кто на коленях просит.
- А от большинства и до коленей - быстрей, чем плюнуть. Да и что коленями считать, еще вопрос... Подумать, приглядеться - и поймешь, что большинство только так, с виду, на своих двоих, а в самом деле - на коленях.
Юрий глянул искоса вниз, на ноги друга, на то, как точно тот подавливает какую надо педаль, не выдержал, сказал:
- Но вы же вот не на коленях, не с костылем. Стараетесь почти и не хромать, а многие так вроде рады, что калеки.
Иван Иванович насторожился:
- Ты про протез?.. М-да... Согласных на увечье оказалось больше, чем действительно увечных. А мне, парень, просто повезло. Маленько, правда, меньше, чем тем, кто сразу там остался... Но и больше тех, кому чуть выше отхватило... На двадцать сантиметров выше - и тоже бы наверняка пришлось на паперть... Трясти медалькой.
У голода и пресыщения - пределы разные. Но не настолько, как обычно представляется.
Если бы Юрию сказали: на этом сеновале тебе век вековать, - он только усмехнулся бы абсурду, нелепости подобной перспективы. Но можно плюнуть и перейти в избу - продолжить начатое здесь. Пикник устроить, да такой, чтоб вся округа ожила, на уши встала... Вломиться в забегаловку, за доллар снять отдельный кабинет (у них там есть, хоть и забегаловка). Или что еще придумать... Фантазии не хватит. Вперед, однако, истощится организм на соки и на воды, но только не на желание быть здесь, быть с ней.
Желание никогда не утолишь, оно сродни надежде. Ими человек живет и никогда не пресыщается. Надеждой и желанием.
- Юр, может, сдохнем здесь? Вдвоем. Так хорошо, легко. Так бы и полетела...
- Во логика!
- Че логика? Причем здесь логика?
- Так сдохнем или полетим? - И Юрий, потянувшись, признался скорей себе, чем ей: - Я б лучше полетел.
- Куда мне-е, Юр... Куда нам...
- Тогда прижмись.
- А? - Она не поняла и приготовилась обидеться. - Что, опять хвост прижать?
- Ко мне прижмись, дурында.
- А-а... Ю-у-ур, Юрочка...
И точно якорь, свинцовое грузило - затарахтело, зафыркало за щелястой стеной их слабого укрытия-сеновала. Это Иван Иваныч прогревал мусоровоз.
3
Конвейер - пожалуй, грандиознейшее изобретение цивилизации.
Такая хитрая штуковина, в которой ты можешь ничего не понимать и не уметь почти что ничего, но дело делать. Быть в конвейере полезным и даже ценным (бесценным!) винтиком.
Уже у проходной перед восемью утра ты начинаешь чувствовать свою незаменимость и даже где-то превосходство над толпой, что впереди потоком и гулом за спиной вливается без счета и, кажется, конца в утробу, в распахнутую пасть завода. Но каждый чувствует нечто подобное, ведь и он, этот каждый, - незаменимый винтик, и вся махина может подавиться, встать, заклинить из-за одного, не занявшего место у движущейся неспешно и неутомимо ленты...