Два дюжих лакея несли за ним большой свёрток.
Граф поставил свёрток перед постелью принца и бережно стал его распаковывать. Когда он снял последний лист бумаги, принц от удивления даже раскрыл рот. Перед ним стояла восковая кукла улыбающегося юноши в спортивном костюме.
— Как он похож на меня! — воскликнул принц.
— Замечательно научились делать этих болванов, — заметил король, любуясь куклой. — Нос совсем твой, а? Не правда ли?
— Я не понимаю… — начал принц.
— Поймёшь, — сказал король. — А рост как, Дуффус?
— Дюйм в дюйм. Мадам Геслер уверяет, что это лучший манекен. Я обещал ей звание поставщицы двора.
— Она получит звание поставщицы двора, а вы, Дуффус, — титул герцога.
— Очень благодарен. Посмотрите, ваше величество, он может двигать руками.
— Замечательно! — воскликнул король. — Он может отдавать честь! Эрни, где твоя форма почётного полковника королевских пурпурных гвардейцев?
— Форма? Зачем?
— Ну, для него… — Король знал, что его наследник особой сообразительностью не отличается. — Ты понимаешь, в чем дело, Эрни?
— Как будто начинаю понимать, и… это мне не нравится!
— Это единственный выход. Мы не можем рисковать ссорой с этим толстым гиппопотамом.
— Гип-по-по-та-мом?.. Я не понимаю, о ком…
— С этим упрямым ослом, императором Забонии!
— Но, папа, он — император, а не осёл!
Король с досадой наморщил лоб.
— Беру свои слова обратно, сын мой! Разумеется, я не должен был так непочтительно выражаться о монархе. Но у меня так много забот в связи с этим визитом, твоим нездоровьем, призраком войны и бог его знает с чем ещё…
— Но, отец, я не могу согласиться на эту чудовищную шутку! Это нечестно! Это недостойно принца!
— Потише, потише, Эрни! — игриво сказал король. — Оставь, пожалуйста, свой нелепый идеализм. Ты ведь не мальчик, чтобы верить в рождественского деда или аиста.
Король начал сердиться.
— Я сегодня думал о тебе, Эрни. Ты очень наивен… Но надо же и принцу когда-нибудь стать взрослым человеком. Это нечто вроде первой папиросы: сперва тошнит, а потом ничего, привыкаешь.
— Отец, — ответил принц, — я не понимаю, о чём вы говорите. Я уверен, что недостойно заменять принца куклой. Этот болван — не я и не может заменить меня. Никого им не обманешь. И, кроме того, я не хочу обманывать мой народ!
— Закройся одеялом и спи! — рассердился король.
Лёжа в постели, принц мог наблюдать всю мистификацию. Первой на балкон выплыла необъятная фигура императора Забонии, и принц отчётливо видел его знаменитый орлиный красный нос. Затем на балкон вышел король и встал рядом с императором. Император был одет в форму розовых гусар, король — в форму неутомимых сапёров. Потом на балкон выплыла стройная фигура в форме пурпурных гвардейцев. Принц увидел, что он сам, собственной персоной, стоит на балконе.
Потом он с ужасом заметил, что фигура подняла руку и по всем правилам отдала честь народу.
— Да здравствует наш принц!
Высокий оборванный детина растолкал полицейских и взобрался на фонарь.
— Вот он, здесь! — закричал человек. — В каждом дюйме принц! Кто самый красивый и обаятельный принц в мире?
И тысячи глоток ответили:
— Принц Эрнест! Принц Эрнест! Принц Эрнест!
Затем принц увидел, как манекен величественно попятился обратно.
— Да здравствует принц! — вопил человек на фонаре. — Он никогда не поворачивается спиной к своему народу!
— Да здравствует принц! — вопил человек на фонаре.
«По вполне понятной причине, — подумал принц, — иначе все увидели бы, что Дуффус тянет его за верёвочку».
И принц глубоко задумался. Голос его звучал положительно трагически, когда он сказал:
— Так вот что значит быть принцем! Любой болван может это делать…
Никогда больше не надену дурацкий мундир! Если болван может быть принцем, пусть им и остаётся!
Дверь распахнулась, и вошёл король. За ним, пыхтя, переваливался император.
— Его забонийское величество выразил желание видеть вас, принц! — сказал король. — Его величество понимает, что лишь политическая необходимость заставила нас пойти на замену вас манекеном. Не правда ли, ваше величество?
— Угу, — промычал император, — но я бы сам не догадался…
Волнение исказило прелестное лицо принца.
— Я стыжусь, что обманул свой добрый народ!
Его забонийское величество уселось в кресло и расплылось в улыбку.
— Не глупи, Эрни! — нахмурился король.