Вид «Грозного трио» заставил его задрожать.
Сначала рассматривалось дело одного молодого парнишки, стащившего с тележки апельсин.
— А, мсьё вор, — произнёс судья Берту, нахмурившись, — вы сегодня очень веселы. Сомневаюсь, чтобы вы были таким же весельчаком через год, когда вас выпустят из тюрьмы… Едва ли. Следующее дело.
У папа Шибу забилось сердце. Год тюрьмы за апельсин, а ведь он украл человека. Его глаза, блуждавшие по залу суда, увидели, как двое конвойных принесли что-то и поставили перед судьями. Это был Наполеон.
Сторож тронул папа Шибу за плечо.
— Сейчас ваше дело, — сказал он.
— А где же мой защитник Дюфайэль? — забормотал папа Шибу;
— Вам не повезло, — сказал сторож, — вот он идёт.
Папа Шибу, плохо понимая, что с ним, увидел, что к нему направляется какой-то бледный молодой человек. Папа Шибу сразу же узнал его. Это был тот стройный юноша, который ходил в музей.
Но теперь он уже не держался так прямо, в его фигуре чувствовалась какая-то усталость. Он не узнал папа Шибу и только мельком взглянул на него.
— Вы что-то украли, — сказал молодой защитник беззвучным голосом. — Украденные вещи нашли в вашей комнате. Мне кажется, что лучше всего вам сознаться, и дело с концом.
— Хорошо, хорошо, — ответил папа Шибу, который потерял всякую надежду. — Но подождите немного. У меня есть для вас записка.
Папа Шибу стал шарить в своих карманах, и в конце концов вытащил визитную карточку американки с блестящими тёмными глазами. Он подал карточку Жоржу Дюфайэлю.
— Она просила передать вам, — сказал папа Шибу. — Я служил главным сторожем в музее Пратуси, помните? Она приходила туда несколько дней и всё ждала вас.
Молодой человек схватил карточку, и его лицо, его глаза, всё вокруг него, казалось, внезапно осветилось какой-то новой жизнью.
— Десять миллиардов чертей! — воскликнул он. — А я-то сомневался в ней. О, как я вам благодарен! Я обязан вам всем, — и он стал крепко жать руки папа Шибу.
Судья Берту нетерпеливо заворчал:
— Адвокат Дюфайэль, мы готовы слушать ваше дело.
— Одну минуту, господин судья, — сказал защитник. — Говорите мне быстро, — зашептал он, обращаясь к папа Шибу, — в чём вас обвиняют, что вы украли?
— Его, — ответил папа Шибу, указывая на Наполеона.
— Эту восковую фигуру?
Папа Шибу утвердительно кивнул.
— Но зачем?
Папа Шибу пожал плечами.
— Мсьё, вы вряд ли поймёте мой поступок.
— Но вы должны мне сказать, — настойчива заметил адвокат. — Я должен защищать вас. Это сущие звери, но я всё же могу что-нибудь сделать. Ну, скорей, скорей. Почему вы украли Наполеона?
— Я был его другом, — сказал папа Шибу. — Музей лопнул. Они хотели продать Наполеона старьёвщику. А я любил его. Я не мог бросить его.
Глаза молодого адвоката вспыхнули ярким огнём.
— Довольно! — воскликнул он, ударив кулаком по столу.
Затем он поднялся и стал говорить, обращаясь к суду, говорить низким, вибрирующим, пылким голосом; судьи как-то непроизвольно подались вперёд, чтобы слушать его.
— Достопочтенные судьи французского суда, — начал он, — разрешите мне заявить, что мой клиент виновен. Да, я повторяю громким голосом — да слышит это вся Франция, весь мир, — что он виновен. Он украл восковую фигуру Наполеона, законную собственность другого. Я не отрицаю этого. Этот старик — Жером Шибу — виновен, но я горжусь его преступлением.
— Разрешите мне заявить, что мой клиент виновен.
Судья Берту сердито заворчал.
— Если ваш клиент виновен, защитник Дюфайэль, — сказал он, — то нечего и разговаривать. Гордитесь его виной, если желаете, хотя это довольно странно, — я приговариваю его к…