С каждым произнесенным словом выражение ее лица становилось все более ошеломленным, а тон мужчины тем временем ожесточился.
— Ни на кого не работаешь? Тогда почему, стоит мне принюхаться… — Он почти ткнулся носом ей в ключицу и глубоко втянул воздух, — я чувствую не только человечий запах? Пахнет вампиром — слабо, но ошибиться невозможно.
Она вздрогнула от его последних слов. Кости начал действовать решительнее. Ей нужно было понять, что больше нет смысла лгать.
— Значит, у тебя есть босс. Подкармливает тебя своей кровью, да? Ты становишься сильнее и проворнее, но все равно остаешься всего лишь человеком. Мы, бедные вампиры, не замечаем угрозы. Видим только… еду, — Он пальцем прижал дергающуюся жилку у нее на горле. — Ну, последний раз, пока я еще не забыл о хороших манерах, — кто твой босс?
Гнев и ненависть немного подпортили ее запах, но взгляд девушки впился в него с вызывающим отчаянием.
— Нет у меня босса! — сказала она таким тоном, словно общалась с полным идиотом. — Хочешь знать, почему я пахну и человеком, и вампиром? Потому что я такая и есть. Давным-давно моя мать встретилась с типом, который показался ей славным парнем. Он оказался вампиром и изнасиловал ее. Прошло пять месяцев — и появилась я. Раньше времени, но совершенно нормальная, если не считать полного набора мерзких способностей.
Господи. Она бредила. В современной литературе полукровки упоминались часто, но на самом деле единственный, о котором знал Кости, умер более шестисот лет назад.
— Когда мама наконец рассказала мне об отце, — продолжала Кэт, — я дала ей слово, что буду убивать всех вампиров, каких сумею найти, — в отместку за ее обиду. И чтобы ни с кем другим не случилось такой беды, как с ней. Она ведь с того раза боится выходить из дома! Я охотилась за нее, — Ее голос поднялся до крика, — и единственное, о чем жалею сейчас, перед смертью, — что не прихватила с собой побольше таких, как ты!
С этими словами она закрыла глаза и напряглась. Кости поднял брови. Неужели она думала, что он собирался разорвать ей горло? Как будто он мог убить кого-то, кто так грубо выражался… или это было нечто большее? В ее голосе отчетливо звучала правда. Мог ли вампир заставить ее поверить в такую невероятную историю? Простой приказ «убить этих парней» был бы намного проще, но некоторые вампиры были склонны к драматизму.
Через несколько мгновений ее веки приоткрылись.
— Ну! — потребовала она. — Убивай же, ты, жалкий кровосос!
Кости наградил ее насмешливым взглядом.
— Засранец, кровосос… Ты целуешь мамочку губками, которыми выговаривала такие слова?
Она надулась от возмущения.
— Не смей говорить о моей матери, убийца. Не таким, как ты, о ней говорить!
— Разбитый горшок упрекает чайник, что он черен? Ты убивала у меня на глазах, — напомнил ей Кости, а затем не удержался и добавил: — К тому же, если верить твоим словам, ты такая же, как я.
Она тряхнула головой настолько сильно, что ее рыжие волосы взметнулись.
— Вовсе я не такая! Вы все — чудовища, охотитесь на невинных людей и думать не думаете о тех, чью жизнь погубили! А я убивала вампиров, которые на меня нападали, — им просто не повезло, что я оказалась наготове. Может, в моих жилах и течет немного их проклятой крови, но я, во всяком случае, пользуюсь этим, чтобы…
— Ох, да хватит уже, — Какая фанатичная маленькая пташка попалась. — Ты всегда столько трещишь? Неудивительно, что парни норовили сразу вцепиться тебе в глотку. Не могу сказать, что осуждаю их.
У нее отвисла челюсть, и он чуть не рассмеялся, узрев выражение ее лица. Королева не могла бы обидеться сильнее, даже если бы кто-то испортил воздух в ее покоях. Тем не менее небольшое затишье было желанным, поскольку он продолжал взвешивать, была ли она сумасшедшей или же находилась под вампирским внушением. Сейчас он бы сказал, что шансы были пятьдесят на пятьдесят.
— Не хотела бы мешать тебе выражать сочувствие погибшим вампирам, — сказала она язвительным тоном, — но ты что-то не торопишься меня прикончить!
«Точно сумасшедшая», — подумал он, приблизив губы к бьющемуся пульсу на ее горле. Но потом ее запах заставил его передумать. Мало кто из людей знал, что храбрость и трусость пахли одинаково. Единственное различие между смелыми и трусами состояло в том, преодолели они этот страх или нет. Даже с самым опасным существом у своего горла, которого она при том презирала и боялась, Кэт не унижалась и не пыталась предложить чью-то жизнь в обмен на собственную. Она только застыла в смирении, когда его клыки задели ее кожу.