Много домов здесь принадлежало Демидовым (о них напоминает название — Большой Демидовский переулок). Дом № 26 на Новой Басманной (нынешняя Басманная больница) принадлежал сначала им, а потом был продан князьям Голицыным.
Поселились тут и купцы Мальцевы, которых можно назвать королями русского хрусталя. На Новой Басманной им принадлежали дома № 28 и 31, первый украшен оригинальными уродливыми масками.
Первый мальцевский завод был основан в конце царствования Петра близ Можайска. В конце сороковых годов XVIII века правительство забеспокоилось об экологии: стекольное производство требовало массы топлива и леса вокруг безжалостно вырубались. Тогда Мальцевым пришлось перенести производство в Орловскую губернию. Но и с можайским заводом они схитрили: не остановили его сразу, а стали возить топливо из-под Орла (эта лазейка в законе была), оттянув таким образом закрытие завода почти на десять лет.
В 1755 году Мальцевы основали свой третий по счёту завод, самый известный — в селе Микулино на реке Гусь Владимирской губернии. Ныне там город Гусь-Хрустальный.
Район Басманных улиц благоустраивался, и вот уже и знатные люди не чурались приобретать здесь недвижимость: ведь земля была намного дешевле. Князь А. Б. Куракин поступил очень умно, для начала она выстроил в память о покойном отце в непрестижном районе богадельню для увечных воинов (дома № 4–6 сразу за МПС), а уж затем — обширный дворец, архитектором которого, вероятно, был Родион Казаков (брат Матвея Казакова). Богадельня, выстроенная в 1742 году, дошла до нас изрядно перестроенной, храм при ней разрушили. Она считается первым в России частным благотворительным заведением.
Князь Александр Борисович Куракин — щёголь и дамский угодник — был безмерно богат, его прозвали «бриллиантовым», потому что он появлялся на балах в костюме, усыпанном алмазными украшениями. На его камзоле, а также на нижнем белье все пуговицы были брильянтовые, одеяние дополняли ордена: звёзды — Андреевская и Чёрного Орла, кресты — Александровский и Мальтийский на шее, Анненский в петлице, из крупных солитеров. Кроме этого он обыкновенно надевал сверх кафтана голубую ленту с бриллиантовым крестом, а на правое плечо — эполет, бриллиантовый или жемчужный. Даже пряжки на туфлях и на шляпе князь носил алмазные. Ходил анекдот, что однажды, играя в карты у императрицы, Куракин открыл табакерку и заметил, что перстень на его пальце совсем к ней не подходит, а сама табакерка не соответствует всему костюму. Волнение его было настолько сильно, что он с крупными картами проиграл игру.
Однако не следует считать князя глупым фанфароном: несмотря на своё чрезмерное щегольство, он был умным политиком и очень мужественным человеком, участвовал в заключении Тильзитского мира, был послом в Париже при дворе Наполеона. Там произошёл трагический случай, на балу во дворце по случаю бракосочетания Наполеона I с эрцгерцогиней Марией-Луизой вспыхнул пожар. Тогда погибло около 20 человек. Куракин оставался до последнего в огромной, объятой пламенем зале, выводя особ прекрасного пола, — дамы в пышных юбках поневоле могли выйти только гуськом. Не столь галантные кавалеры в страхе за собственные жизни сбили князя с ног и даже прошлись по нему. Вытащить бесчувственное тело князя было крайне трудно: украшения на его мундире раскалились так сильно, что обжигали тех, кто пытался оказать ему помощь. Другие под видом оказания помощи сдирали с мундира брильянты — всего уворовав на сумму около 70 тысяч франков. Куракин сильно обгорел, у него совсем не осталось волос, было изуродовано лицо, ноги и руки были раздуты и покрыты ранами, на одной руке кожа слезла как перчатка. От последствий ожогов князь так и не оправился до конца жизни и был вынужден уйти в отставку.
После кончины Куракина дворец, слишком дорогой для содержания, наследники сдавали в наём — для проведения балов. Затем его продали казне и перестроили под Землемерное училище, позднее ставшее Межевым институтом, первым директором института был будущий писатель-славянофил Аксаков, автор «Аленького цветочка». Теперь это Университет инженерной экологии.