Посмотрел на строй еще раз внимательно, – Есть кто-то, кто болен или не хочет идти? Никаких наказаний не будет, но нам не нужен человек, который не может идти. Молчание.
– Значит, пойдут все. Тех, кто не может совершать длительные переходы, я оставлю на границе в засаде. Если мы нашумим, нужно, чтобы нас прикрыли огнем при отходе. Ждать двое суток, потом уходите, может нам придется возвращаться другой дорогой. Через два часа собраться при полной выкладке. Вольно, разойдись.
Со стороны кибуца быстро шла Хава, в сопровождении Вольфа.
– Ты собираешься идти на ту сторону?
– Да.
– Ты не имеешь права, – понеслось из нее потоком и без разделения на отдельные фразы. – Правительство проводит политику сдерживания, и своим дурацким поведением ты можешь обострить ситуацию! Научись читать инструкции. Или ты еще не выучил достаточно иврит? Я немедленно доложу о твоем поведении.
Тут меня переклинило. И я пошел на нее.
– Спасение своего товарища ты называешь дурацким поведением? Ты, партийная гнида! Да, я не знаю иврит. Но, даже не зная язык, я думаю о деле и о своих людях. А ты была дерьмом, есть дерьмо и дерьмом останешься.
Тут, остатки иврита вылетели из головы окончательно, и я продолжил уже на военном русском, выливая ей на голову, все знания мата, копившиеся с начала войны. Они оба испуганно шарахнулись. Так, с ней уже много лет никто не говорил.
– Я это так не оставлю!
На ступеньках, у входа в барак, сидел Ицхак.
– Правильно, – сказал он, – Если ты так и не выучил иврит, называй вещи своими именами. Ну вот, она и дождалась большого ЧП, ругань – это просто пикантная добавка к блюду.
Я присел на корточки, чтобы видеть его глаза.
– Ты все слышал?
Он утвердительно кивнул.
– Ты думаешь, что я не прав?
– Ты еще не понял… Нет на свете одной справедливости для всех. Если араб украдет у кибуца корову – это плохой поступок. Но если я украду корову, у араба, потому что детям нужно молоко – это хороший поступок. Смотря, кто оценивает. Если ты считаешь, что должен что-то сделать, значит надо делать и плевать на последствия. Главное, жить с собственной совестью в ладу. Пока ты молод – это легко. Чем старше становишься, тем труднее. Все время одолевают мысли о том, что будет потом с твоей жизнью, кто будет кормить твою семью. За все приходится платить. Рано или поздно, так или иначе. Поэтому делай что должен. А когда будешь уходить, оставь мне ключ от своей комнаты. Я позвоню в штаб бригады, когда вас уже не будет и некому будет отменить приказ. Заодно и Меера подниму. Давай, иди!
– Уезжал бы ты из кибуца, – с сожалением сказал я. – Все равно нормальной жизни здесь не будет. Есть же возможность в Рамат Гане на «Таасие» работать. Там хоть отвлекать по мелочи не будут. Доведешь автомат до ума, может и станет твое имя известным не только здесь.
– Может, и уеду, – ответил Ицхак. – Посмотрю, чем это представление закончится.
Это только очень умные думают, что надо собрать подчиненных, взять оружие и вперед. Надо не только выполнить задачу, но еще и уйти, желательно без потерь. Я выложил на стол карту с собственными пометкам. Дороги, банды, дислоцированные в деревнях. В большинстве мест все очень приблизительно. Имя главаря, предполагаемое количество стволов. А откуда у меня больше, я ж не в разведке служу, все больше слухи.
Вот и наша цель. Население под тысячу, значит не меньше двухсот вооруженных. Может быть все что угодно, от охотничьих ружей до пулеметов, тут не угадаешь.
Действительно, Исмаил от сорока до пятидесяти бойцов, иорданских военных рядом нет – уже хорошо. А эти двести – деревенская самооборона, шансов, что пойдут вдогон крайне мало. Главное, сделать все быстро. Если нас обнаружат раньше времени, застрянем до рассвета, набежит толпа с окружающих сел.
Если бы Дан погиб, я бы, конечно мстить не пошел, слишком опасно, придется идти в глубину вражеской территории, не готовы еще. Но пару недель назад на севере остановили грузовик. Четверых, сидевших в машине разрубили на куски. Нас послали собирать отрезанные руки, ноги, уши. После этого я никогда не ложился спать, не проверив сначала часовых. Нельзя допустить, чтобы арабы в своей деревне из такого, зрелище устроили.
– Похоже, Юсуф нам все правильно сказал я. – Вон и охранник во дворе. Все помнят, что делать? Пулеметчикам держать улицы, слава Богу, параллельные. Начали!
Первое отделение метнулось к забору. Часового сняли чисто. Теперь их задача – проверить яму и заминировать дом. Есть! Двое тащат Дана. Сам идти не может. Даже при лунном свете видно, что все тело один сплошной синяк. Положили его на приготовленные носилки, взялись вчетвером и пошли в сторону засады, прикрывающей отход.