Медичка округлила глаза.
— Около часа⁈ Быстро кто-нибудь сообщите спасателям!
— Я сбегаю, а то ребята только что сверху, — предложил я и не дожидаясь реакции, рванул сначала по песочку, а потом и по дорожке вверх. Я часто так бегал тут и уже мог распределить дыхание и силы на весь двухсотметровый подъём с перепадом высот от ноля до двадцати метров.
Я посчитал угол уклона, и он оказался идеальным для тренировки силы, скорости и устойчивости к травмам. Шесть градусов… Вот я и устраивал себе, как короткие спринты в гору по восемь секунд, так и повторные подъёмы по три минуты. Бегал и длинные кроссы по шесть километров, делая два круга от берега и вокруг бухты Емар.
За три недели я так бегал три раза, хоть и восстанавливался в течении трёх дней, но перегружать организм не хотел. «Внутренний голос» подсказывал, что «не надо излишеств». Тиэко, пробежав один раз всю дистанцию, на второй раз бежать отказалась.
А вот короткие спринты в горку мне очень нравились.
Вот и теперь я включил автопилот, как говорил «предок», и он довёл меня до спасательной станции за оптимальное время, а я даже не запыхался. Объяснив сонным спасателям, что случилось, я пошёл в свой корпус, зашёл в туалет и осмотрел свои повязки, а выйдя, застал Тиэко у своей двери. Мы — руководители — жили в одноместных спальнях. Корпуса были большими, и свободных спален в этом корпусе, где жили вожатые и помощники, хватало.
— Пошли, — сказала Тиэко и шагнула за мой порог следом за мной.
— Быстро раздевайся, сказала она и я, непроизвольно расплылся в улыбке.
Тиэко нахмурилась, а потом тоже улыбнулась и погрозила мне палцем.
— Только мастерку. Задницу твою я уже видела.
— А-а-а! Подглядывала⁈ — воскликнул я голосом киношного злодея, и поднял руки как лапы с когтями.
Но потом ловко подцепил мастерку и стянул её с себя через голову. Я, почему-то, так всегда снимал одежду, даже расстёгнутую спереди. Причём сразу прихватывая и рукава. Так легче было складывать рубашки. Лови потом эти длинные рукава… А так поднял руки, взял воротник, левый рукав стянул, стянул правый, и они все уже собранные. Мне вообще нравилось складывать одежду ровно. А папа научил складывать рубашки и футболки «по-флотски», без складки впереди.
Тиэко размотала меня, освободив от «перевязи», осмотрела, поморщилась и метнулась из комнаты, дав мне в руки «бинты», чтобы я прижал тряпки к ранам. Раны мне не понравились. Слева на животе рана была около десяти сантиметров длиной, а на груди чуть короче. Отсутствие жира не натягивало кожу и порезы не разваливались, а были аккуратными. Но не поверхностными.
Вскоре пришла воспитатель, которая у японцев выполняла роль медработника. Но, как оказалось, не только роль… Да-а-а… Она ловко обработала мои раны, чем-то их обколола — причём в моём стоячем положении — и также, не укладывая меня на кровать, заштопала, наложив по три хирургических шва на каждую рану. Она принесла и какую-то ручную машинку, при помощи которой хотела сшить мне кожу, но сказала, что раны не сильно глубокие, но мышечные, и поэтому сшивать надо ниткой.
Она намазала раны какой-то мазью и кровь из них течь совсем перестала, что меня сильно удивило. Ну и не больно было совсем. Ещё меня удивило то, что женщина совсем не интересовалась, как я получил ранения. Якудза! Не халям-балям!
Когда врач ушла, дав какую-то таблетку и настояв, чтобы я её выпил, порекомендовала мне лечь, так как должно подействовать снотворное, я, когда мы остались одни, пожаловался Тиэко, что страшно голоден.
Девушка снова туда-то метнулась из моей спальни и принесла мне японское печенье, больше напоминавшее галеты, и банку зелёного чая. Когда я первый раз увидел чай в алюминиевой банке, как пиво или кока кола, я даже рассмеялся. Мало того. В банках была и простая вода. И она, по словам японцев, тоже продавалась в специальных аппаратах, как у нас газировка по три копейки. Только в банках. Кстати наши автоматы газировонной воды с стеклянными стаканами, которые омываются простой водой, японцев шокировали. Такие автоматы стояли везде на территории «Океана».
Шести штук галет и банки несладкого чая мне хватило, чтобы насытиться и я, прижимая ладонь Тиэко, которую она положила мне на грудь, своей ладонью, уснул.
Глава 17
Странно, но меня никто не тревожил, пока я спал, и мне стало понятно, что догадка «предка» о том, что за нами наблюдали, была верна. Там на берегу ещё и лодочная станция стоит. Может быть и там кто-нибудь сидел и подсматривал… Но почему никто оттуда не вышел мне на помощь? Хотя… Всё произошло очень быстро. Даже Тиэко, когда мы сидели с ней в три часа пополудни за обеденным столом в пустой столовой, вспоминая мою схватку, озабоченно хмурилась и несколько раз сказала: «Ты очень быстрый».