Светлана подтвердила, что видела только то, что я их пнул ногами, каждого по одному разу. Потом она ушла, потому, что я сказал ей уйти.
— Зачем ты, Шелест, заставил её уйти? — спросил следователь.
— Я боялся, что тот, кто убежал, нападёт на нас а эти очнутся.
— И поэтому ты добил сначала тех, что лежали, а потом и пятого, когда тот подошёл.
— Как добил? — спросил я.
— Зарезал ножом.
— Вы в своём уме? — спросил я. — Четверых? Зарезал?
— Пятерых. Пятый подошёл своих выручить и у него тоже был нож, а ты его убил.
— Как это я смог? У него был нож! У меня нет ни царапины. Он подошёл, а я его убил? С какого бы перепугу он ко мне подходил. Он рванул от меня, как заяц. Светлана видела. И он зачем-то вернулся ко мне, когда я кого-то добивал? Вы слышите себя. Он испугался меня без ножа и пришёл, когда у меня был нож? Где логика?
— Есть! Есть логика.
— Вы, капитан, натягиваете сову на глобус. А сова птица не безразмерная, может и лопнуть. А вас забрызгает таким дерьмом, что вряд ли вы отмоетесь. Я — отличник и комсорг школы и член райкома ВЛКСМ. Я в этом году был поощрён премиями и грамотой ЦК ВЛКСМ. Ни в чём предосудительном замечен не был. На учете нигде не состоял, кроме комсомола. На хорошем счету в крайкоме партии. Телефон куратора могу сказать если нужно. И вы мне шьёте, как говорят блатные, к которым меня посадили в камеру, мокруху? Я вам не угрожаю, товарищ капитан, а пытаюсь вразумить. ВЫ нашли какого-то алкоголика, который пил всю ночь и заставили его показать на меня пальцем. Это вам так просто с рук не пройдёт.
Эту тираду я выложил в присутствии Чарусовых и Надежда Евгеньевна, несколько воспрянув духом, сказала.
— Я сегодня же свяжусь с инструктором ЦК Украины, которому Миша помогал переводить фильмы для Международного кинофестиваля, и сообщу о случившемся.
Это обещание сильно напрягло следователя, но он не терял надежды меня сломать и отправил в камеру, где сидели уже другие блатные, которые попытались на меня наехать, и мне пришлось прикрыться авторитетом Туркмена и Цапеля. Причём на Цапеля блатные отреагировали более испугано, чем на Туркмена.
Я всё, кроме четырёх ударов отрицал. И то, ударов по корпусу, в район груди и живота. Ножи, ни тот, ни другой, я не опознал и от них категорически отрёкся. Ножей, де, никогда с собой не носил и, тем более, не применял.
Я был спокоен, как бульдозер на холостом ходу.
У ножей, отобранных у якудза, была одна особенность. Они были прямо-выкидными и сделаны кустарно. Кустарно, но очень качественно. Почему кустарно? Да потому, что на ножах не было нанесено никаких обозначений. Я специально искал какие-нибудь иероглифы или хоть какие другие надписи с помощью большого увеличительного стекла, через которое отец рассматривал электрические платы, но тщетно. Видимо, якудза шли на убийство Тиэко обезличено.
Короче, продержав до вечера в районном «обезьяннике», периодически «дёргая» на допросы и прочие мероприятия, меня отпустили домой без предъявления обвинения. Вероятно, отпечатки пальцев на орудиях преступления не подтвердили подозрения следователя. Ну, или «те, кто надо» нажали на милицию. Милицейские суточные сводки рассылаются и в КГБ, и в Краевой комитет партии, а на сообщения о единовременном убийстве пятерых, хоть и криминальных, но граждан, обязательно читают более внимательно, чем все остальные. В общем-то, на это я и рассчитывал.
Мама встретила плачем и блинами, а отец потребовал подробного рассказа. Я рассказал: поскользнулся, упал…
— А кто тогда? — спросил отец.
Я пожал плечами.
— Но, не я же.
— Что-то ты больно спокоен, — покрутил головой отец.
— Посидишь с моё, — попытался пошутить я, но осёкся, глянув отцу в глаза. — В КПЗ успокоили. Со мной бывалые люди сидели, дали расклад.
— Дали расклад… Как быстро к тебе прилипла феня… Не привыкай, а то в приличном обществе уважать не будут… По повадкам и словарному запасу сразу понятно, из какой среды человек. Опуститься очень легко, а подняться трудно… Хорошо, что обошлось. Иди под душ.
— На счёт «обошлось», это отец поторопился, — подумалось мне. — Следователь продолжит землю рыть. И вдруг найдёт зрячего свидетеля? Другой следователь. Москвич какой-нибудь. Да и контора тоже будет копать. А вдруг они те ножи признают. Но их, вроде бы никто не видел. Хотя-я-я… Кто их знает? Но если сейчас не взяли, то и не возьмут, а наоборот. Кто-то же вытащил? Или следак сам отказался от обвинения? По мне, так проще свалить четырёх убитых на убитого Балдина. Свои разборки. Дело будет закрыто в связи с гибелью обвиняемого. А со мной столько всего можно было навалить себе на голову, что следователь, прикинув перспективы, сделал верный выбор.