После этого мы с физруком занялись ещё и тренировкой школьников. А что? Старшеклассники через некоторое время станут взрослыми, и к тому времени освоят базовую технику. Вполне себе достойная замена сегодняшним «сэмпаям», которые обязательно пооткрывают «свои школы». Но до этого они должны будут отработать вложенный в них мой труд, выиграв первые в СССР чемпионаты по карате. Допервого чемпионата СССР, который ожидался, судя по информации «предка» в феврале восьмидесятого года, осталось ждать почти три года. О чём я и сказал как-то своим «кохаям». Что, де по непроверенным сведениям, в Москве в следующем году готовятся официально легализовать карате, создать федерацию и начать аттестацию на присвоение разрядов и выдачи разрешения на преподавание карате.
Никакие иностранные сертификаты, как, например мой, признаваться не будут, как и будут давать права тренировать. Но об этом я «своим ученикам» не сообщил. Зачем это им знать? Мало ли? Однако я им сообщил, что в декабре еду в Москву, где встречусь со своим сэнсэем. О целях встречи с «сэнсэем» я не сообщал, но все точно подумали, что я полечу получать второй дан.
Вполне возможно, что я и получу от Тиэко настоящий сертификат со вторым даном, как она обещала. Три месяца минимальный срок, для прохождения второй аттестации на настоящий мастерский разряд, так как первый дан считается «началом пути мастера». По крайней мере, я к этому стремлюсь и работаю над совершенствованием техники ежедневно. Физрук, видя мою одержимость, даже стал беспокоиться, не сорвусь ли я.
— Но я не сорвусь, — думал я.
На самом деле я готовился выступить на Четвёртом чемпионате мира, который будет проводиться в Токио второго декабря второй раз в истории карате. Не как участник и официальный представитель СССР, а вне соревнований при открытии чемпионата, как частное лицо из СССР, где ещё нет своей федерации.
Во-вторых, мне хотелось попасть в Японию потому, что Тиэко сказала, что у них есть очень похожий на мой, «Университетский стиль карате», который практикует такую же текучесть, как и у меня — и это тоже, как не странно, называется — «Сётокан-карате». поэтому я попросил Тиэко, если получится, сделать вызов мне пораньше, чтобы посмотреть чемпионат мира по карате и, даст Бог, поучаствовать в качестве приглашённого гостя. Тогда можно было бы и в Москву не лететь…. Так я, коварный, соблазнял Тиэко, зная, что в Японию летали самолёты и из Хабаровска.
Кроме оттачивания техники карате, я рисовал картинки для Тиэко. Я их так и назвал: «История одного лета с Тиэко». Это была серия картинок, навроде сборника комиксов, в которых рассказывалось о приезде в СССР девочки Тиэко и о том, как она подружилась с мальчиком Мишей. Они соревновались то в настольный теннис, то в бадминтон, то в карате. Русский мальчик Миша учил японский язык, играл на гитаре и пел песни с японскими детьми. А однажды на них на берегу моря напали якудза, специально приплывшие на подводной лодке и высадившиеся на советский берег в детском лагере «Океан». Тиэко и мальчик Миша отбились от нападавших и спасли других ребятишек. Одного якудза они успели схватить, а другой вырвался, уплыл в море и утонул.
Получился такой, вполне себе, неплохой комикс. Хотя я рисовал картинки чёрной тушью, они мне казались очень динамичными и оттого очень живыми. Преподаватель Жоголев показал мне лично, как правильно создавать объёмный графический рисунок, плюс я сходил на несколько его лекций. А когда я рассказал ему, что хотел бы нарисовать несколько картинок для своей знакомой японской девушки в память о проведённом с ней времени в лагере «Океан» в стиле японских комиксов, Жоголев задумался.
— Да, ты не простой парень, если тебя допустили к японским товарищам. Я слышал про этот приезд. От Пыркова и слышал. А ты, значит, там побывал? И, наверное, свои работы выставлял? Точно! Смотрел я твоих скалолазок. Точно — смотрел! Думаю ещё, где же я их видел. У тебя очень необычный стиль рисования. Кхм… Значит эта девушка, играющая в теннис и бадминтон, — твоя знакомая японка?
Я кивнул.
— Очень интересно. И ты хочешь нарисовать комикс, или японскую мангу?