Кабина у этой Мазды была полноценной пятиместной. Со стандартным задним сидением на троих и вместительным багажником. Были такие же Мазды с грузовым кузовом, но я выбрал этот вариант. Предок сказал, что даже и не предполагал, что такие кузова в это время наличествовали.
А про полный привод Тадаси Минобэ сказал, что он у этой Мазды есть, но «не про любого честь». Для своих высокопоставленных военных полноприводные Мазды выпускались. Но не для американцев или европейцев. Ну, а мне, как наследнику могущественного клана Минобэ пошли на встречу и даже разрешили вывоз такой машины за границу. Ждёмс-ждёмс…
Губерово встретило занесёнными снегом, но грейдированными улицами. Дома и тётки Марии, и Бабы Тани, стояли на самом краю деревни, в километре от станции. Бабушка с дедом жили в одном здании с ветлечебницей и всё моё детство прошло среди коров и лошадей, которых приводили для лечения, или для вакцинации и профилактики: рога отпилить, копыта обрезать, либо что другое, кхе-кхе…
Мы с Иркой даже мечтали стать ветеринарами приехать сюда и остаться здесь жить. Тут на краю деревни была тишь да гладь, да божья благодать. И речка была совсем рядом. Эх! Мечты-мечты…
Делать здесь, кроме того, чтобы хвосты коровам закручивать, было абсолютно нечего. Особенно зимой. Мимо нашего дома даже мальчишки с девчонками не проходили на речку. Скукотища… Глухома-а-а-нь… Я специально уболтал отца на поездку в деревню, чтобы полноценно отдаться рисованию комиксов. А так бы пришлось отдавать время Светлане. А может быть ещё раз кого-нибудь убить.
Странные у нас с ней складывались отношения. Меня, вроде, и тянуло к ней, но после тех событий, в параллельном мире, где мне пришлось убить пятерых «гопников», что-то у меня в отношении неё в голове, или где-то в матрице, «сдвинулось». И она, похоже, эти изменения чувствовала. Чувствовала и делала неправильные выводы, стараясь стимулировать меня на активные действия, пытаясь вызвать во мне ревность. Вот я и уехал в тишину и покой немного поразмыслить о моих чувствах к обеим девушкам. За рисованием думалось отлично. Да и не хотелось мне, идя с новогоднего вечера вместе со Светланой, снова отбиваться от её ухажёров.
Поздоровавшись с тёщей и тестем, отец поехал к сестре, проживающей в трёх дворах от ветлечебницы, а я, одевшись в валенки и телогрейку, проводил его и пошёл по соседям здороваться. Здесь жили мои подруги детства: Наташка, Надька, Галька, Любка и Ленка. Мальчишек в ближайших домах не водилось. Ха-ха… Один я был в их хороводе. Да-а-а…
Поздоровавшись, в одном из дворов я увидел водовозную тележку, которой сосед дядя Коля-тракторист возил воду, ставя на неё сразу четыре бидона и цепляя к трактору. Испросив разрешения воспользоваться, я отправился к дому тётки Марии. Там тоже поздоровался, пообнимался с любимой тётушкой и, забрав ключи от машины, уехал.
Моё «юношеское» водительское удостоверение не давало мне право управлять автомашиной без инструктора, имеющего стаж вождения не менее трёх лет, пока мне не исполнится восемнадцать, но в деревне за всю свою жизнь я ни разу не видел милиционера, хотя гонял на чужих мотоциклах и «мотовеликах» лет с десяти. Вот я и рискнул. Отец давал мне «порулить» и на трассе, и в городе, поэтому машину я чувствовал неплохо. Сказывались и умения «предка».
Привязав телегу к фаркопу[2] и загрузив в неё бидоны, съездил к водяной колонке и набрал воды. Пока набирал, сбежались пацаны, жившие рядом: Серобабы, Фидирки, Пинчуки, Вокуни. В каждом дворе их было человека по три-четыре. Все знали меня и кроме удивления, что я приехал за рулём сам, да ещё на каком-то непонятном автомобиле за водой, проявляли искренние чувства радости.
Я был знаменит в деревне. Я был единственным «самбистом». Это им стало известно когда меня пытались побить лет эдак в тринадцать. Когда я пришёл в первый раз на футбольное поле, что возле станции. Ну, как поле? Скорее — кочковатая поляна с воротами. Да и не бить меня пытались, а предложили побороться. Вернее, сначала побороться, а потом побить. Ха-ха… Я сказал, что я самбист и бороться не буду. Пацаны, не поверив, посмеялись. Но побороть меня не получилось ни у кого из присутствующих, даже у старших, а потому, драться со мной не стали, а просто включили в свой круг. А кличка «Мишка-самбист» так и присохла ко мне, потому что я был в деревне единственным самбистом. В том году летом, я привозил в деревню магнитофон, и послушать его приходили многие пацаны, шедшие мимо дома на речку или с речки. А теперь я приехал на японской как оказалось автомашине. Японских автомашин в деревне не видел никто и возле бабушкного дома до конца этого дня побывало точно половина деревни взрослых и детей. А вторая половина деревни, хе-хе, пришла посмотреть на машину назавтра.