Кто первый подкатывался, тому и выкладывал пас на «блюдечке с голубой каёмочкой».
— Через три дня играем с Дальнереченском или Лесозаводском. Кто из них победит сегодня не знаю. Останешься? Сыграешь?
Тренер смотрел настороженно.
— Конечно, останусь и сыграю, — сказал я и улыбнулся.
— Ну и отлично, — выдохнул тренер-трудовик.
— Ура! — заорал Васёк. — Миха с нами играет в финале!
Глава 12
— Ты где так играть научился? — спросил меня Михалыч, пока я снимал амуницию при помощи Васька, который добровольно взял на себя роль моего оруженосца.
— Так, это… Физрук нас гоняет. Зимой у нас физкультура на коньках проходит. Они вместе с тренером тридцать третьей школы нас натаскивают. В тридцать третьей школе хоккейная площадка настоящая, как и у вас. Наша короткая. Не разгонишься. Вот там нас и гоняют по воскресеньям.
— Я видел Владивостокские команды и не видел в них таких игроков, как ты. У тебя и ускорение очень хорошее. Я бы сказал, взрослое. И контроль шайбы отличный. На конках ты держишься уверенно. Так на нашем турнире никто не играет. Почему?
— Я только в этом году стал так играть. Окреп, наверное.
— Тебе бы серьёзно хоккеем заняться. Многие известные хоккеисты вышли из «Золотой Шайбы». Нет желания?
Я улыбнулся.
— Есть желание, но нет возможности, Сергей Михайлович. Все известные спортсмены живут не дальше Урала. А чаще всего, хе-хе, не дальше Московии.
Тренер-трудовик нахмурился.
— Доля реалий в твоих словах имеется, но с такими данными как у тебя…
— Я, Сергей Михайлович, спортсмен разносторонний.
— Он — самбист, — сказал Василий.
— Да? Имеешь разряд? — удивился Михалыч.
— Пока первый. Краевые соревнования недавно выиграл в весе шестьдесят пять килограммов. По юношам, естественно. Летом выполнил норматив на первый разряд по скалолазанию. На чемпионате мира в Японии по карате восьмое место выиграл по спаррингу.
— По карате? — удивился Михалыч. — Это типа японского боевого дзюдо?
— Типа того, — вдохнул я, накидывая на себя куртку и берясь зашнуровывать ботинки.
— Понятно тогда, почему у тебя хоккей такой жесткий. Ты, оказывается, — боец.
— Боец, — вздохнул я. — Я и плаваю неплохо, и ныряю… Крыльев, жаль, нет.
— Ну-ну, — усмехнулся Михалыч. — Самому-то, что больше нравится?
— А всё нравится. В том-то и дело.
Я снова вздохнул.
— Он ещё и художник классный, — со значением в голосе произнёс Васёк.
— Хе-хе-хе… Тогда, совсем беда, — рассмеялся тренер-трудовик. — Ладно. Приходи сюда завтра к двенадцати. Покатаемся немного. Иманская команда… Э-э-э… в смысле, — Дальнереченская, да… Она сильная. По краю даже иногда Владивосток обыгрывала. Поэтому, нам надо бы сыграться. Как считаешь?
— Считаю так же. Надо сыгрываться.
— У тебя сегодня очень неплохо получалось быть диспетчером. Вот и поработаем над этим. Приходите все. Слышите? Завтра тренировка. И не вздумайте отмечать сегодняшний выигрыш. От кого завтра услышу запах, играть в финале не будет.
Василий всю дорогу до дома, а нам было с ним по пути, восторгался моей игрой и своими тремя забитыми шайбами. Я тоже забил ещё три. Бедный тренер лучегорской команды рвал и метал. Так их ещё никогда не «били». Но я уже ни его, ни его игроков не жалел.
Меня к третьему периоду «отпустило», и я играл в своё удовольствие, получая положительные эмоции от слаженности, которая появлялась в команде с каждой сыгранной минутой. У меня, действительно, получалось дирижировать командой. И мне даже показалось, что ребята в третьем периоде играли значительно лучше, чем в первом. И, что странно, по сравнению с соперниками, совсем не выглядели уставшими.
Несколько раз я замечал странную мимику на лице тренера-трудовика. Он хмурился, кусал губы и что-то шептал себе под нос, вроде, как бы, молясь. В третьем периоде он уже почти не вмешивался в мою «перетасовку» игроков. Мальчишки могли играть хоть в обороне, хоть в атаке. Большой разницы в их подготовке я не разглядел. Вот и стал я «экспериментировать» по ходу игры, сам постоянно оставаясь на площадке, возле ворот.
По большому счёту, я смог бы индивидуально обыграть всю команду соперника, даже если бы они накинулись на меня впятером, что они и попытались сделать пару раз, но после забитых им моими напарниками голов, от такой тактики противники отказались. Чтобы не сильно травмировать психику Лучегорцев, я полностью отошёл в оборону,и игра более-менее выровнялась. Ровно до третьего периода, когда уже мои партнёры по команде, руководимые мной из обороны, стали всё больше и больше доминировать на площадке.