Но всё остальное время я тренировался.
Спортзал в «дедушкином» доме был небольшой и состоял из жесткого татами, макивар, мешков, разного веса и размеров гантелей, штанги с блинами, гимнастической лестницы с турником. Была ещё комната с настольным теннисом, где мы играли с Тиэко в промежутках между моими тренировками. В доме имелась сауна и приличного размера бассейн.
Территория поместья была небольшой. Я насчитал всего две тысячи беговых шагов по дорожкам проложенным вокруг дома, но территория не была огорожена и незаметно переходила в частный сектор, а поэтому, в целях безопасности, я совершал пробежки по футбольному полю, вызывая неподдельный интерес у учеников, потому что не просто бегал, а во время бега выполнял разные движения руками: удары, блоки, махи, рывки, уклоны туловищем. Да и бегать я научился почти в полном приседе, а это со стороны, мне говорили, выглядело забавно.
— Что ты делаешь? — как-то спросил «папа» Тадаси Минобэ, — понаблюдав за моими «ката». — Какие странные у тебя ката.
— Это я сам придумал боевые связки, имитирующие схватку.
— Объясни.
— Ну, вот… Это — блок ногой от удара ноги в ногу. Это я сам бью правой ногой по ноге. Это маваси в голову. Это добивание. Это блок сбивкой рукой переднего удара ногой, встреча коленом в живот и бросок противника вперёд. Добивание. Это от атаки маваси в голову ударом в колено опорной ноги. Это блок прямого удара ноги с разворотом и ударом уширо в живот. Я просто представляю нападавших и делаю то, что надо.
Мне, действительно очень хорошо получалось представлять нападающих. Это было почти, как когда я рисовал. Только это были движущиеся картинки. И я мог запускать их с разной скоростью.
Ещё когда я пытался «смотреть» фильмы, «записанные» в памяти «предка», у меня получалось запускать их прямо у себя перед глазами. Словно голограммы. И это было шедеврально. Потом, когда мне нужно было разрабатывать программу тренировок, я представлял сначала статические картинки, потом картинки в движении с Брюсом Ли,например, который демонстрировал разминку или приёмы. Потом, когда придумывал боевые связки на два-три удара, Брюс Ли помогал мне правильно двигаться.
Сейчас я защищался от ударов Брюса, а он мог бить очень быстро. Никто, кроме меня, «Брюса Ли» не видел, и поэтому мои движения казались странными, но очень похожими на настоящий бой. И не бой с тенью, а бой с реальным противником. Не знаю, но мне казалось, что я даже чувствую, как мои удары и блоки встречают тело.
— А ну, давай и я с тобой, — сказал папа Тадаси, как я стал называть его через два дня после нашего разговора в холле «дедушкиного дома».
Владимир Павлович добросовестно присутствовал на всех моих тренировках и хотя он говорил, что японский язык не знает, мы ни с кем, ни о чём ненужном не говорили. О пока ни кто об усыновлении меня Тадаси Минобэ не знал. И меня даже на чемпионат мира записали как Мичи Минобэ. Слово «мичи» переводилось, как «тропа». А слово Минобэ — походило на название горы Минобу. Где, кстати жил отшельником целый год и тренировался основатель стиля карате Кёкусинкай — Ояма Масутацу. Который, кстати, присутствовал на конференции, посвящённой моей выставке.
Вот такой, мля, символизм, ядрён батон.
— Какой ногой бить в бедро?
— Любой.
— Снаружи, изнутри?
— Всё равно.
Тадаси не пропускал мои утренние тренировки и сам тренировался, тоже практикуя карате. Ему было лет сорок, и двигался он всё ещё неплохо. Но медленно. Для меня медленно.
Он ударил подъёмом левой ноги по моему левому бедру изнутри. Я вскинул левое колено вовнутрь и встретил его голень коленом и тут же пробил левой ногой по его правому бедру снаружи, просто выпрямив ногу и перенеся на неё массу тела. Удар получился мощный и для Тадаси болезненный. Он поморщился.
— А ну, ка по той же ноге, но снаружи правой, — сказал он и ударил правой.
Я вскинул левое колено в сторону и встретил его голень своей костью, а потом ударил правой ногой по его левой ноге, а потом развернул таз вовнутрь и сделал левой ногой маваси в голову, остановив тюсоку[1] возле его правой скулы.
— Отличный удар. Даже ветром обдало. Ты, наверное, и свечу таким ударом затушить сможешь?
— Не пробовал, — сказал я, но обманул.
— Надо попробовать. Там будет Ояма Масутацу. Он станет вызывать на поединок кого-нибудь из сётокановцев. Знаешь такого?
— Я видел его. Он присутствовал на конференции. Это мастер стиля Кёкусинкай. Он считает его единственным стилем карате, который придерживается принципа «Иккэн Хиссацу»[2]. Это так?