— Сам ты иди в хвост, — буркнула Тиэко.
— Да-да, конечно, — сказал отец и затопал по проходу.
У самолёта салон был рассчитан на восемьдесят пассажиров. Две стюардессы, кстати, уже там и сидели в хвосте. Совершенно не паникуя.
— Где их таких набирают? — подумал я. — Самурайки, блин…
— Пристегнулись! — крикнул отец.
— Ну, поехали, — сказал я и чуть довернул штурвал влево, двинул правую педаль вперёд. Левая пошла навстречу, самолёт дал крен влево и стал поворачиваясь опускать нос. Я потянул штурвал на себя и выровнял самолёт.
— Хм! Хорошо получилось! — похвалил Тадаси.
Я повторил манёвр в другую сторону. Скорости хватало, и самолёт спокойно развернулся и встал на нужный курс.
— Ты молодец, Миса.
— Будем снижаться на пробную посадку.
— Снижайтесь. Крыльевые воздушные тормоза сработают автоматически. Закрылки ставьте на десять градусов. На высоте тысяча футов отключаете и выравниваете самолёт по курсу. Если надо — делаете левый разворот, это против часовой стрелки и выходите на восьмёрку. Радиус круга восьмёрки — тысяча футов. Там нет посадочных полос и маневрируйте свободно. При выходе на глиссаду — скорость сто восемьдесят, закрылки на двадцать градусов. При скольжении — закрылки на максимум. Понятно?
— Всё понятно, — сказал я.
— Ничего не понятно, — сказал Тадаси, чуть не плача. — Какие закрылки? Какая восьмёрка?
— Тихо, Тадаси сан. Снижаемся.
Так как мы «проскочили» Хиросиму, мы заходили на посадку с юга. Если что, то мы уже летели над морем и передо мной маячили острова Миядзима. Снижение началось. Закрылки — позиция три, скорость сто восемьдесят узлов. Справа по курсу отмечаю замок, а слева дельту какой-то реки. Впереди — полоса обозначенная маяком, словно приклеенная к узкому перешейку между горами и морем.
— Ветер девяносто градусов на десять узлов, разрешаем посадку. Имеется турбулентность от восточных склонов, — сообщил диспетчер.
— Принято, — отвечаю и закладываю плавный левый крен, чтобы аккуратнее вписаться в схему захода.
Высота принятия решения. Поддувает справа, и самолёт явно сносит налево, подравниваю рулём направления и штурвалом, чтобы самолёт не рыскал.
— Хорошо идём, — позволил себе дать оценку моей «работе» Тадаси, на что я только хмыкнул.
— А какого, собственно, чёрта, — подумал я, опустил закрылки в положение «фул» и выпустил хвостовой воздушный тормоз и нажал тумблер выпуска шасси.
Тадаси бросил взгляд на меня и снова уставился в передний лобовой иллюминатор. Самолёт продолжил снижение, заметно сбавив скорость. Справа снова дунуло и самолёт вильнул носом, но я вернул его на осевую линию полосы.
Вижу порог полосы и, плавно потянув ручки газа на себя, гашу скорость и чуть поднимаю нос для мягкого касания. Было слышно, как зажужжали сервоприводы крыльевых интерцепторов, которые тоже выполняли функцию воздушных тормозов, и загорелось их табло. Двигатели на минимум тяги! Торможу колёсами до почти полного замедления.
— Мы сели! Сели! — услышал я голос Тиэко.
— Никому не покидать кресла! — крикнул Тадаси.
Рулю на малом ходу по дорожке. Рядом едут пожарные машины. Торможу, блокирую тормоза и выключаю двигатели. Наступает тишина в которой слышится стук моего сердца.
— Вы молодцы, — сказал диспетчер Хиросимы. — Удивительной чистоты посадка. За бортом плюс пять градусов по цельсию.
Стюардессы открыли аварийный выход, и мы по очереди скатились понадувному трапу, причём, я скатился с горки первым. Отказавшись от помощи каких-то мужчин в форме, похожей на полицейскую, я отошёл в сторону.
Я был одет в финский пуховик. На воздухе хорошо дышалось и сильно пахло морем.
— Наш малыш то не оплошал, — сказал «предок» очень серьёзно.
— Я же говорю, — спайка матриц… Где-то ты перемудрил с медитациями. И причём спайка с его стороны. Видимо, ты так не хотел быть активным, что передоверил полномочия реципиенту.
— Ну… Да… Не хотел… Но ведь, как получилось-то хорошо. Он теперь, что моей матрицей полностью владеет?
— С каждым днём всё больше и больше, да.
— Замолчите вы уже, — сказал я. — Сколько можно меня обсуждать. Мне уже хочется, чтобы ты обратно уснул, Флибер.
— Хм! Только скажи! Уснуть не проблема! Тем более, что дел у меня в других мирах по самое, э-э-э, не хочу.
— Ой, да ладно врать-то, — высказал сомнение «предок».
— Заткнулись, говорю! — «окрысился» я на своих помощников. — Надоели! Чтобы без спросу не вылазили.
— Есть, сэр! — сказал Флибер.