Я кивнул.
— Это как-то некрасиво, — поморщился отец.
— Некрасиво будет, если мы откажемся от своих требований, папа. В мире капитала о таких просто вытирают ноги. Не снимая грязных сапог. Тут просто…Виновен — плати и плати много. Очень много. И Тадаси сейчас с них шкуру сдерёт. Да и что тебе этот японец, который, может быть в японскую войну с живых китайцев или малайцев шкуру сдирал? Чего нам его жалеть? Мы, между прочим, сейчас точно бы кормили акул в Тихом океане, если бы не случайное пикирование. Кончилось бы горючее и кирдык котятам. Утонули!
— Ну ладно-ладно. Это их дело, а нам нельзя уподобляться фашистам.
— А мы и не будем. Тадаси сам всё решит. Я слова не скажу, — соврал я.
Мы прошли в кабинет президента компании «Toyo Kogyo» и он тоже оказался не маленьким. В нём в одном углу стоял большой во всю стену аквариум, а стена, между прочим, была длиной около десяти метров. В другом углу с прозрачной крышей стояла небольшая рощица тропических деревьев. Там имелись диваны, кресла и небольшие столики. Туда нас и пригласили.
Когда мы расселись поудобнее, господин Ямасаки сказал:
— Наша компания потеряла лицо, господин Минобэ и восстановить его теперь будет трудно. Кто-то из наших врагов навредил нам, подставив под удар судьбы ваши жизни. И я прекрасно понимаю, что вы выжили совершенно случайно. Тот, кто это всё устроил не предполагал, что среди вас найдётся тот, кто сможет управлять и даже посадить тот самолёт. Мне сказали, что самолёт очень сложен в управлении и особенно в посадке. И как его мог посадить этот русский мальчик, специалисты не понимают. Но сейчас поговорим не об этом. Э-э-э… Что говорит этот молодой человек?
— Он переводит, сказанное вами, своему отцу, — сказал Тадаси.
— А-а-а… Ну да, ну да… Так вот… Шила в мешке, ясное дело, не утаишь. О происшествии уже сказали в телевизионных новостях, и теперь вас будут преследовать журналисты.
— У меня с ними разговор короткий, — рыкнул Тадаси.
— Я не об этом. Не хотелось бы, чтобы вы муссировали это происшествие, обвиняя нашу компанию. За это мы готовы предложить очень серьёзную компенсацию.
— Десять процентов акций вашей корпорации.
— Вы сошли с ума? — спокойно спросил хозяин кабинета. — Десять процентов простых акций это более трёх миллионов штук, а цена каждой акции котируется в пределах двух тысяч йен. Вы представляете, что это за сумма?
— Шесть миллиардов, — спокойно сказал Тадаси. — А вы знаете, на какую сумму застрахована моя жизнь, жизнь моей дочери и жизнь моего наследника? Про господина Васа, я не знаю. Мало того, для меня лично и моя жизнь, и эти две бесценны. А вы говорите о каких-то шести миллиардах йен. Не хотелось бы вас пугать,но иначе, если мы не достигнем соглашения здесь и сейчас, через суд я заберу больше, а вы потеряете ещё больше, чем я заберу через суд.
— Мы ведём переговоры с компанией Форд о приобретении ими у нас двадцати пяти процентов акций. Потому уже через год котировки наших акций удвоятся. Поэтому, может быть, мы сойдёмся на пяти процентах?
Это может случиться через год. А может и не случиться. А пока ваши акции котируются на уровне тысячи йен. И продажи ваши упали до ста тысяч единиц в этом году. И если не продажи новой Мазды Просид по лицензии, которую вам продаст мой названный сын Мичи Минобэ, удачи вам не видать.
— Да, мы знаем, что вы запатентовали концепцию нового Просида и в Японии, и в Соединённых штатах Америки, поэтому и пригласили господина Мичи Минобэ на эту встречу. Которая, чувствую, нам обойдётся очень и очень дорого.
— Лучше контролируйте своих пилотов, господин Ямасаки. И, прошу вас, не заставляйте меня злиться ещё больше, чем я злюсь.
Глава 19
Тадаси буквально шантажом вынудил Ямасаки составить договор передачи десятипроцентного пакета акций компании своему приёмному сыну Мичи Минобэ. Он так и сказал, что из отделения полиции вызвал своих юристов и токийских журналистов, которые уже должны были приземлиться в аэропорту Хиросима и в скором времени должны стучаться в двери штаб-квартиры.
Президенту компании Ямасаки ничего не оставалось делать, как составить соответствующий договор, который ни я, ни Тадаси, как свидетель, сделки не подписывали, пока не пришёл юрист Тадаси и не проверил текст договора от первой буквы до последней.
Потом был также проверен договор о покупки лицензии на мой патент компоновки ходовой и трансмиссионной части полноприводного Просида типа «Марви». «Предок» сам ездил на таких «Просидах» и было дело, сам пытался их ремонтировать в девяностые, когда с запчастями было совсем плохо. Причём не один раз в жизни, а несколько раз, потому что эта модель ему очень нравилась, причём именно с двигателем 4D5 компании «Мицубиси». Который он как-то в одной из жизней «впендюрил» вместо родного. В этом и была «фишка» моего патента. Почему дизелёк «Мицубиси»? Да потому, что того родного WL-T «Мазда» в семидесятых ещё не выпускала.