— Сколько прошло времени, как он свалился? — подумал я.
Мы сделали заказ моментально, выбрав три комплексных обеда, и сразу вернулись в дом. — Значит минут тридцать от силы, — решил я.
— Двадцать три минуты, — сказал Флибер. — Срочно наложи руки ему на грудь. Обе ладони. Можно через рубашку. О попытайся мысленно представить его сердце.
Я метнулся к дивану и положил ладони папе на грудь, словно собрался делать ему массаж сердца.
— Я позову медиков! — крикнула Тиэко и выскочила за дверь.
— Думай, — сказал Флибер.
— Я представил под руками сердце, как оно было нарисовано в медицинской энциклопедии.
Мне сейчас это было сделать элементарно. Я даже все сосуды «видел» и мог бы воспроизвести рисунок сердца с абсолютной точностью. Но я вдруг увидел, что сердце слегка сокращается, а по сосудам течёт кровь. Представил, что течёт, да… Или действительно видел?
— Не всё так страшно, — сказал Флибер. — Ты пришёл вовремя. Чуть позже бы и хана. Мышцы в очаге стали отмирать. Чаще всего тридцать процентов пациентов умирает при таком инфаркте в течение тридцати минут просто от остановки сердца. Мышцы отмирают и сердце останавливается.
— А сейчас? — спросил я, дрожа, как цуцык от окатившего меня самого холодного пота.
— Сейчас мы успели вовремя. Я переключил нейромедиаторы на себя. Вообще-то во время инфаркта все мышцы в зоне поражения отмирают за шесть часов. Это если ничего не предпринимать. Это во всех остальных случаях, помимо тех тридцати процентов, о которых сказал раньше. Сейчас видишь, что сердце стало биться активнее? Надо качнуть его. Сделай несколько резких нажимов. Вас учили на НВП.
— Да, я знаю, как!
Я сделал тридцать резких сильных движений, надавив на грудину, потом выдох рот в рот. Снова тридцать нажатий, выдох. Ещё тридцать нажатий, выдох. Отец открыл глаза.
— Где я? — выдохнул он, шевеля выпученными глазами, как краб.
— В Японии. В домике на базе.
— А-а-а… Сердце да?
— Оно самое.
Я перестал делать непрямой массаж, а просто оставил ладони на груди у отца.
— Жжёт, — сказал он.
— Я подержу ладони. Так надо.
— Лечишь, да? Ну, полечи-полечи отца. У тебя, знаю, получится.
— Помолчи, пожалуйста, ты отвлекаешь.
Отец улыбнулся. Его лицо стало розоветь, но пятнами.
— Руки можно убрать, когда медики придут, — сказал Флибер. — Медиаторы под контролем. Чувствуешь?
— Вроде, чувствую, — сказал я. — Как и этих… «своих» хоккеистов чувствую.
— Так скоро кого угодно чувствовать сможешь, — сказал «предок». — На кого настроишься, того и почувствуешь.
— Не скоро, — сказал Флибер, но потенциал у него явно сильнее твоего. Вы там с ним такого наворотили с его матрицей, что и мне бы такого не состряпать. Научился ты, «старшой», встраивать матрицы друг в друга. Скоро меняпереплюнешь…
— Да-да-да… Хм! Так я тебе и поверил! — хмыкнув, усомнился «мой внутренний голос». — Не надо уже прибедняться!
— Вы что тут устроили⁈ — возмутился я. — Отец умирает, а они…
— Уже не умирает, Миша. Уже всё хорошо. Сейчас медикусы даже инфаркта не обнаружат. Вовремя мы подоспели. Кстати, не давай им вкалывать отцу медикаменты.
«Медикусы» не вошли, а влетели в холл, причём, не разуваясь. Что меня удивило.
— Тихо-тихо, — остановил я их ладонями. — Всё в порядке. Отец прилёг отдохнуть, а мы с Тиэко подумали, что ему стало плохо. Испугались. Тиэко выбежала за вами, а я уже начал было массаж сердца делать, да папа проснулся.
— Да, — удивились медикусы. — Сейчас посмотрим.
Отцу замерили пульс и давление, которые были в пределах нормы. Но пульс был слегка учащённым.
— Хм! Действительно всё в порядке.
— Извините, что вас потревожили, — попросил я и склонил голову.
— Всё правильно сделали. Так и надо делать. Если, что вдруг ещё вам покажется, обязательно обращайтесь.
Медики вышли. Тиэко стояла широко раскрыв глаза и рот. Наконец она сказала:
— Ведь он же умирал, да? Скажи правду? Ты его спас, да? Наложением рук, да? Как этот, как его… Хиромант, да?
В дверь постучали.
— О! Это, наверное, еду принесли! — бодро отреагировал отец, глядя на меня. — Очень есть, почему-то хочется.
Глава 22
Мы впустили посыльного, который оказался девушкой и которая, выставив еду из корзины, на которой она её прикатила, накрыла на стол, расставив правильно тарелки, емкости с едой, с соусами, с васаби и хлебом, который нам пришлось заказывать отдельно.
Так на столе у нас оказалась супница с рыбным супом, который захотела Тиэко, а я лишь пожал плечами. В супе присутствовал краб, а значит, плохим он по умолчанию быть не мог. На деревянном подносе разместились ролы, которые правильно назывались макидзуси. Они были двух видов: хасомаки, с завёрнутыми в сухой лист водоросли нори рисом и кусочком рыбы, и урамаки — рисом наружу и с начинкой из рыбы, завёрнутой в нори. На некоторых макидзуси урамаки на рис сверху была положена разная мелкая икра: морского ежа, крабов, креветок и мелких рыб.