— Пошли, — согласился я. — Пап, ты тут поспи пока, мы, это, того… В бассейн сходим. Помоемся.
— Идите, молодожёны, мл… Вот, мл, никогда не думал, что мой сын женится в шестнадцать лет на принцессе-японке.
— В семнадцать, папа. Почти семнадцать… И никакая Тиэко не принцесса.
— Хотя, я всегда подозревал, что этим закончится, — продолжал отец. — Ты всегда таскался за девочками. С пяти лет. Свету Шаманину помнишь? Соседку? На Патриса мы жили? Лет пять вам было, да…
— Пап, ну хватит старое вспоминать, — я скривился, вспомнив детские «развратные» действия.
— Конечно! Чего старое вспоминать, если новое куда как интереснее. Давай обсудим новое⁈ Тьфу! Бесстыдник!
— Поздно, папа, пить боржоми, хе-хе, — сказал я и потянул ничего не понимающую из нашего разговора Тиэко. Но по моему смеющемуся выражению лица она поняла, что разговор не такой для нас опасный, как голос отца.
— Папа Васа недоволен, что мы чики-чики? — спросила она меня в бассейне.
— Говорит, что я ещё маленький.
— Он тебя не знает, — сказала Тиэко и прижалась ко мне.
В горячей воде она показалась мне приятно прохладной и очень скользкой, как русалка. От пота, наверное… Или это я был скользкий от пота? Вспотелось от разговора с отцом.
— Эй, братцы-кролики, — позвал я. — Контролируйте там папу и не доводите до кардинальных мер. Зачем девчонку пугать и наводить на разные ненужные размышления? Зачем нам нездоровые сенсации? Ещё пойдут ко мне толпы японских паломников или страждущих… Кхе-кхе…
— Не отвлекайся от процесса, — хохотнул «предок» и я, судя по всему, покраснел.
«Процесс» в бассейне мне не понравился, поэтому я вынес Тиэко на руках и мы продолжили его на удобном топчане в позе сидя лицом к лицу. Так я проникал в Тиэко максимально глубоко и это было очень приятно. К удивлению, и Тиэко воспринимала «глубокое проникновение» сладострастно и благосклонно, и мы вскоре вместе достигли обоюдное блаженство. Однако процесс мы не прекратили, а только слегка притушили «огонь» страсти. Передохнув, слегка покачиваясь, совсем чуть-чуть, мы возобновили активность и получали удовольствие долго-долго. Но всему есть начало и есть конец.
Мы помылись и перебрались в свою, то есть мою, комнату. И продолжили эксперименты там. Тиэко изобретала новые и новые формы получения удовольствия от нашей любви. Я не сопротивлялся, а наоборот кое что ей подсказывал, аккуратно предлагая ей свои варианты, развития отношений, кхм-кхм… Короче, мы попробовали многие формы камасутры, но силы у Тиэко в конце концов закончились. Ну а своим я и конца не видел. Хотя, «конец» мой слегка и стёрся, да, хе-хе…
— Вот вы неугомонные, — хмыкнув, сказал Флибер. — Там медикусы мазь оставили. Она хорошо от натёртостей помогает. Рекомендую использовать. Отца в холле нет. Он во дворике сакуру распускающуюся созерцает, сидя в шезлонге.
Я метнулся за волшебной мазью и обработал её сначала себя, а потом и Тиэко, доставив лечебное средство к травмированным участкам любимой самым простым и удобным способом, хе-хе… Она удивилась, но оценила мою изобретательность, и пользуясь случаем, мы ещё раз получили толику удовольствия, хотя и значительно притупившегося.
Мы уснули и проснулись почти в пять часов вечера, а когда вышил из спальни, отца в холле не обнаружили. И дверь его комнаты была раскрыта. Его этюдник исчез. Правильно, — подумал я. — Зачем драгоценное время терять. Если мы даже не знаем, сколько нам его отмеряно.
Отец писал сакуру маслом. На холсте уже был нанесён тёмный фон под тон стен домика, прорисованы окна, крыша, и стволы деревьев. До цветов было ещё «далеко». Да и не было пока цветов. Но они появятся и на деревьях и на картине. Я по достоинству оценил предусмотрительность папы. Сейчас он писал основу, на которую ляжет красота цветения, оживания природы.
Но уже сейчас на картине в отблесках окон и коры деревьев играющих в лучах заката, угадывалась текучесть весеннего таяния и… будущее лето, да… Вообще-то я не люблю весенние картины. Они слезливые. На полотне у отца в солнечных бликах я увидел лето. Это он пока пробовал, как я понял, и у него получалось.
— Ну как? — спросил он воодушевлённо.
— По моему — шедевральное начало.
— Ой! Как красиво! — сказала Тиэко.
— Тиэко тоже нравится. Весёлая картина получается.
— Отличное место мы выбрали, — сказал отец. — Хорошая получается композиция. Прекрасный сюжет. Есть контрасты. Отсутствуют лишние детали. Освещение… Отличное место… Отличное…
— Тадаси специально подбирал. Он же знал, для чего мы приехали. Его люди «прошерстили» весь округ Хиросимы.