Отцу сначала название фильма не понравилось, но я ему объяснил, что сам настоял на сокрытии своего настоящего имени, это во-первых, и что японцам дела до картин и творчества какого-то русского Миши Шелеста, нет абсолютно, — это во-вторых. А вот до шедевров представителя клана Минобэ и внука губернатора Токио, подвергающегося покушениям, очень даже… Особенно всех поражал контраст между взрывами с перестрелками и рисованием священной горы Фудзи с созерцанием цветения сакуры, перенесённого на полотна красками.
Аукцион по продаже наших с отцом картин, тоже наделал такого шума, что из Москвы срочно прилетел представитель экспортной конторы Олег Иванович, который попытался взять аукцион в свои руки, надавив на отца, но снова, как и прошлый раз, «обломился». Вида он не подал, намекнул на «кары небесные», и просто наблюдал за ходом аукциона со стороны.
Аукцион принёс нам с отцом солидный прибавок на счёт во «внешторгбанке» СССР, к которому сейчас имел доступ и отец. Я как сказал тогда, что это и его деньги тоже, так и сделали, оформив нужные документы в нашем «центробанке», да…
Плюс ещё вышла моя новая манга в цвете, отпечатанная с качественно сделанных широкоплёночных слайдов на хорошей бумаге. В смысле, новая часть, продолжающая историю японской девочки Тиэко и её русского друга Мисы. Именно из неё японцы узнали, что Миса и Мичи Минобэ — это один и тот же реальный человек, который секйчас пишет картины с горой Фудзи, и цветущей сакурой.
Японцы поняли, что могут стать художественным оформлением следующей манги и ломанулись на базу «Йети», но мы из Токио уже уехали. Вернувшись в Ниигата и, погрузив автомашину на танкер Приморского морского пароходства, мы отбыли на нём домой в качестве пассажиров.
Домой мы вернулись в канун моего дня рождения, продлив себе каникулы за счёт папиного двухнедельного «больничного», оформленного, как и положено, в Советском консульстве в Токио. Приехав на собственной автомашине из города Находки, мы сильно удивили маму, привезя с собой её брата, моего дядю Гену, которому нужно было по каким-то делам в Дальневосточное пароходство.
Естественно, что мы, прибыв в Находку, были встречены им, а потому выгрузились первыми. Потом мы заехали к нему домой за его вещами, и поехали во Владивосток. Он вообще любил мыслить логически и не зря стал начальником «пароходского» вычислительного центра.
Всю дорогу он присматривался к нашей Мазде, а потом спросил:
— Такие машины дорого стоят?
— В «штатах» шестнадцать тысяч долларов, — сказал я
— А в Японии?
— В Японии они не продаются.
— Но вам же продали?
— Я — это особый случай.
— Ещё продадут?
— Возможно.
— В рублях это надо умножать на десять. Много получается.
— Курс же — шестьдесят шесть копеек. Какие десять?
— Кто же тебе доллар за копейки продаст?
— И, что, вы взяли машину за три миллиона йен? — Дядя Гена сильно удивился
— Нам она обошлась за два миллиона. Чуть больше.
— Э-э-э… Миллион йен по курсу — это две с половиной тысячи рублей. Не так и много. Я коплю на Жигули. Может, оформишь и мне там покупку. А я тебе тут деньги отдам.
Отец что-то хотел сказать, потом глянул на меня и промолчал.
— У нас же ещё первая Мазда на обкатке. А они отличаются только тем, что у этой полный привод. Забирайте ту по цене Жигулей.
Дядя Гена улыбнулся.
— Жигули стоят дороже пяти тысяч.
— Ну, так и мы не планировали продавать Мазду по заводской цене, а минимум по цене двадцать четвёртой «Волги». Вам, как любимому дяде, — скидка.
— В курсе, что «Волга» в магазине стоит девять тысяч восемьсот, а на рынке идёт за двадцать тысяч, а чёрная за тридцать?
— В курсе, дядь Ген. Потому мы и говорим про цену Жигулей. Рыночную, естественно.
— Ну, — ещё шире улыбнулся дядь Гена, — в рассрочку сделку оформим?
— Естественно, — тоже ещё шире улыбнулся я. — Забирайте стулья без денег.
— Ну почему, без денег? Большую часть суммы я везу с собой.
— А-а-а… Так вот оно что… Вещь уже продана? А мы об этом и не знали, да, папа?
Отец промолчал и только хмыкнул.
— Ну, да… Хе-хе… Надежда сказала, что вы её собираетесь продавать. Вот я и решил…
— Да-а-а, — подумал я. — Снова без меня, меня женили.
Честно говоря, я совсем не думал продавать машину даже по рыночной цене «Волги». С какого перепугу, если нам уже предлагали за неё и пятьдесят тысяч, и семьдесят? Кавказцев и во Владивостоке было достаточно. Причём, кавказцев-капитанов кораблей и судов, высокоранговых офицеров. Да и просто тех, кто крутил дела с контрабандистами и имели солидные заработки, тоже хватало.