— Мой нос это моё единственное богатство, э-э-э, кроме хера. Тот тоже такой же большой.
— Ты мне зачем, сука, это говоришь? — повернулся я к Куре.
Тот прижал руки в груди, как заяц.
— С большим носом и большим хером, — подумал я и рассмеялся.
— Ну, извини! Бесы попутали!
— Эх, дать бы тебе в рыло, да Заратустра не позволяет, — сказал я, снова становясь серьёзным. — Но, думаю, повод ещё найдётся и не раз. И не жди снисхождения. Бить буду аккуратно, но сильно. И возможно, ногами.
— Нах*й-нах*уй под твои копыта попадать. Я, честное слово, больше не буду.
Он подал мне руку. Я посмотрел на неё и покрутил головой.
— Не-е-е, Андрюша… Косяк за тобой. Хороший, жирный косяк. Пока не пойму, что ты отработал, таю на тебя злобу. Так и знай… Прощение выстрадать нужно.
— Ты, как батюшка наш в церкви…
— Крещёный, что ли? — удивился я.
— А как же! — горделиво ответил Кура.
— Тогда… Кайся-кайся, грешник.
— По машинам! — закричали бригадиры, в которые назначили наших старших, отслуживших армию, товарищей.
Начались наши картофельные будни.
Крепкие ребята, и я с ними, пошли в грузчики. МЫ ездили на машине по полю и закидывали сетки с картошкой в кузов, наполняли машину, ехали на склад, там машину выгружали, складывая сетки с картофелем в штабеля. Погода стояла сухая, а потому картошку сушить не требовалось. Работа мне понравилась. Ветерок обдувал. Капюшон не давал сыпаться за шиворот мусору. Можно было нарабатывать и бросок через грудь, и через спину и ещё много чего полезного для организма. Главное — не порвать себе ничего, но за этим Флибер следил чётко. Да и связки, суставы, кости у меня были укреплены дай бог каждому.
Чужие ребята пришли виниться сами тем же вечером. Покумекав, они рассудили правильно, что если хотел бы, то я поотрывал бы им и руки и ноги и головы. Да и не знал я, пугают ни меня, или шутят. Я воспринял их угрозы как реальные и защитился, как мог, просто остановив их агрессивные. Был среди них, как оказалось, будущий юрист из нашего университета. Занесло его сюда вместе с другом — энергетиком по пьяне. Сел в поезд проводить друга во Владивостоке и проснулся в Сергеевке. Хе-хе… Вот он и разъяснил, что впятером на одного, это чистая уголовка. Тем более, другие ребята стали на мою сторону и пояснят, что угрозы были.
— Припишут нам ещё и этих… Курьянова с Федько, как организаторов нападения и будет вам организованная преступное сообщество, в просторечье называемое «банда». Пять лет — по минимуму. А он ещё теранётся лицом о дерево и снимет побои. Как говорят студенты, они его ударов не видели. Видели, как мы просто валились, как кули с… Не важно… Не видели, они, как он бил руками и ногами. Как Игоря он толкнул ногой видели и всё. Вон и Игорь, говорит, что не понял как он на полу оказался. Может споткнулся? Так, что… Нет у нас против него ничего, а у него — воз и маленькая тележка. Надо идти извиняться.
Вот они и пришли. Прямо к нам на ужин пришли. Слух о вчерашней стычке уже расползся по нашему лагенрю и приход крепких старше нас на четыре года, парней, смутил многих. Они дождались, пока я поем и только потом подошли.
— Извини нас. Мы, честное слово, не хотели тебя, э-э-э, бить.
— Хм! А руками махали от удовольствия меня видеть? — спросил я, хмыкнув.
— Так и ты нас…
— Не правда. Я вас не бил. Защищался да, но ставил только блоки.
— Да, как? У меня челюсть болит.
— А у меня печень.
— Ну… Это не ко мне… У Андрюхи нашего Курьянова, тоже печень болит, да Андрюха?
Курьянов кивнул. Он стоял рядом и что-то показывал чужакам лицом, но я ткнул его локтем и он, действительно, схватился за печёнку.
— А что это у тебя на лице? — спросил крепыш Игорь.
— Так это кто-то из вас вчера меня зацепил, — сказал я. — Голова всю ночь болела, весь день и до сих пор болит. Пойду к лекарю сейчас.
— Пи*дец, — сказал юрист. — Что я вам говорил. Грамотный парень.
— А что, все подтвердят. Я на завтрак пришёл такой. А вчера даже вырубился при вас. Все докажут. Мне сказали, как вы отели меня добить.
— Да, кто? Да мы?
— Хотели-хотели, — сказал Мишка Черторинский. — Мы подтвердим.
— Млять! Ну что нам теперь перед тобой на колени встать?
— А хрен его знает? — пожал я плечами. — Пойду в больничку.
И пошёл. И снял побои. А что? Если бы не моё каратэ и Флибер, они юы меня вчера ухойдокали. Там такие кабаны были, что мама не горюй. Да и хрен их знает, что у них на уме, или на уме того же хитроделанного Куры…
Врачиха сказала, что отправит сообщение в отделение в Лазо. И отправила. Утром меня опросил участковый милиционер прискакавший не свет, ни заря на советском «джипе» горьковского авто-завода. Меня опросил, Мишку Черторинского, Чихачёва Олега и Толика Ильина. С которым мы, оказывается, когда-то учились в четвёртом классе. Вот встреча, так встреча, ага!